«Командир! Справа 150 надводная цель!» – доклад стрелка-радиста явно запаздывал. Командир торпедоносца А-20 «Бостон» капитан Протасов уже и сам заметил быстро смещающийся к хвосту силуэт подводной лодки, идущей в надводном положении.
«Штурман, атака! Выходим на боевой курс! Приготовиться к сбросу!» – капитан заложил крутой разворот, выводя торпедоносец на боевой курс. Видимость в то утро была прекрасной, и с мостика лодки сигнальщик сразу обнаружил самолёт с левого борта. По характеру силуэта было ясно – это наш «Бостон», а в бинокль были видны и красные звёзды. Ситуация была достаточно штатной – к своим самолётам, хозяйничавшим в воздухе над морем, наши подводники как-то привыкли. И сейчас просто проводили его взглядами.
Но заложив крутой разворот, «Бостон» с красными звёздами зашёл
с траверза и со звенящим визгом моторов пошёл на сближение с лодкой. Всё ближе и ближе…, и вдруг он сбросил торпеду. Подпрыгнув на волне, она почти в упор пошла на лодку – всё, как в кошмарном дурном сне.
И ничего абсолютно уже не успеть… Всё… Страшный взрыв авиационной торпеды и одновременно детонировавшего лодочного боезапаса.
И лодка, и все люди, а их было на борту 45, погибли мгновенно, разнесённые в дым и молекулы несколькими центнерами разорвавшегося тротила.
«Бостон», освободившись от торпеды, пошёл круто вверх и взял курс
в сторону своей базы. На месте взрыва осталось большое масляное пятно да несколько каких-то обломков. Вскоре и их разметало волнами…
Так нелепо и трагически в 6 ч. 42 мин. утра 21 сентября 1944 года в районе немного севернее Гамвика завершила свой славный боевой путь краснознамённая гвардейская подводная лодка «Щ-402» Северного флота. Прославленная субмарина погибла во время своего 16-го боевого похода в тот период, когда казалось, что победа уже близка, и считанные дни отделяли североморцев от освобождения Советского Заполярья
и Северной Норвегии. Тем более горькой и тяжкой для всего флота
и, особенно, для подводников была эта неожиданная и такая трагически-нелепая утрата. Никому не хотелось верить, что один из самых лучших экипажей бригады, возглавляемый талантливым и везучим Александром Каутским, уже никогда не вернётся с моря и не пришвартуется к родному пирсу. А судьба «Щ-402» была трудной и славной. Именно эта подводная лодка под командованием одного из лучших подводников Северного флота Николая Столбова 14 июля 1941 года открыла счёт потопленным вражеским судам на Севере. Командир Столбов действовал дерзко
и расчётливо. Боевой счёт рос, и «Щ-402» одной из первых на флоте уже
в апреле 1942 года стала краснознаменной. Но скоро пришла
и нежданная беда – во время боевого похода, в ночь на 14 августа 1942 года на лодке взорвалась аккумуляторная батарея. Во втором и третьем отсеках погибло 19 человек и среди них сам командир – капитан З ранга Николай Гурьевич Столбов. С огромным трудом оставшимся в живых тогда удалось спасти лодку и из Тана-фиорда добраться до Полярного. Израненную лодку сразу поставили в док, а новым командиром на неё комфлот Арсений Григорьевич Головко назначил капитан-лейтенанта Александра Моисеевича Каутского, которого все северяне-подводники отлично знали и уважали.
Уроженец города Херсона, выходец из простой рабочей семьи. Рано осиротев, А. М. Каутский успел уже с малых лет достаточно поработать. Так что на флот в 1928 году он пришёл человеком закалённым.
Окончив школу подплава, стал мотористом на подводной лодке «Д-З» («Красногвардеец»), с которой и перешёл на Север. А потом были училище им. М. В. Фрунзе и снова Север, где началась теперь уже лейтенантская служба минёром на знаменитой «Д-2» («Народоволец»), которая и поныне стоит на постаменте в Гавани (Санкт-Петербург). Вскоре он уже был дивизионным минёром и в этом качестве встретил войну. Тогда и начал высвечиваться истинный талант А. М. Каутского
и призвание настоящего подводника.
Один из старейших командиров-подводников Филипп Васильевич Константинов вспоминал, как в ноябре 1941 года Каутский добился разрешения идти в море на своей старой «Д-З». В этом походе сразу
же проявилось ею редкое качество – своеобразный «нюх» на суда противника. Он каким-то особым чутьём первым обнаруживал цели,
на которые «Д-З» выходила в атаку. Так было и 28 ноября, и 5 декабря, когда командир Бибеев чётко атаковал и отправил на дно два вражеских транспорта. Интересная деталь: после похода на гильзах двух салютных снарядов матросы сделали гравировку. Одну подарили комбригу Ивану Александровичу Колышкину, а вторую – «прикомандированному» минёру Каутскому. На подводной лодке, как нигде, народ всё видит и всем даёт свою оценку должную и заслуженную – как в этом случае. Оттуда и пошла настоящая боевая репутация Каутского, как подводника зоркого, смелого, и удачливого. С этим и забрал его к себе помощником на «Щ-421» отважный его друг Фёдор Видяев, принявший лодку от Николая Лунина, впоследствии ставшего Героем Советского Союза.
Шестой по счёту и первый для нового командира Федора Видяева поход «Щ-421» едва не стал для всех и последним. И всех спас тогда помощник, тот самый «счастливчик» Каутский. Причём спас дважды.
В первый раз это произошло при возвращении в базу из этого самого похода, когда в подводном положении, недавно ставшая «краснознамённой», «Щ-421» подорвалась на мине. Стоявший на вахте
в центральном посту помощник командира Каутский среагировал мгновенно, дав команду на аварийное всплытие. Здесь малейшая растерянность и секундное промедление стоили бы жизни всему экипажу, ибо лодка, приняв воду через пробоину, просто не смогла бы всплыть
на поверхность. Но когда выскочил наверх, то оказалось, что вражеский берег рядом, а тяжело раненую лодку понемногу сносит к нему. И только снежные заряды ещё как-то ее маскируют. Что же предпринять?
И тут снова тот же помощник Каутский предложил совсем невероятный выход, вошедший в историю нашего флота – из дизельных чехлов сметать паруса и поднять их на перископах (!) И «щука» под парусами за несколько часов ушла подальше от опасного берега – этого как раз хватило, чтобы подошедшая «К-22» смогла спасти весь экипаж (саму повреждённую «Щ-421» пришлось добить торпедой, т.к. увести её в базу не было никакой возможности).
После этого чудесного спасения Александр Моисеевич некоторое время пробыл в штабе бригады, «по совместительству» дважды сходив
на «Щ-403» «на войну». И в качестве того самого «счастливчика» помогал своему закадычному другу-командиру Косте Шуйскому увеличить боевой счет ещё на две единицы. Вот так, прямо из похода, он пришёл командиром на покалеченную «Щ-402» вместо погибшего Николая Столбова. Экипаж сразу же принял и признал нового командира, который вскоре, уже в начале 1943 года, блестяще провёл два боевых похода, за что получил свой второй орден Красного Знамени.
В мае того же 1943 до того краснознамённой «Щ-402» было присвоено гвардейское звание! Такого отличия за всю войну были удостоены только «Д-З», «С-56» и «М-172» – все с Севера.
Внешне командир Александр Моисеевич Каутский какого-то особо «геройского» впечатления не производил. Сидел на разножке
в центральном посту средних лет, слегка располневший, лысый
и задумчивый человек своим невозмутимо-философским видом напоминающий почтенного доктора наук. Но от его грустного
и задумчивого взгляда на лодке не ускользало ничего, даже цвет
лица у вахтенного трюмного.
От этого впечатления не оставалось и следа, когда, не повышая голоса,
он чётко командовал: «Боевая тревога! Торпедная атака!» Невозмутимо и хладнокровно командир действовал у перископа, принимая порой самые неожиданные, но всегда верные решения. Голоса он никогда
не повышал даже в самой критической ситуации – чем опасней она становилась, тем собранней и хладнокровней действовал гвардии капитан З ранга Каутский. А подводники своего командира любили, уважали и верили ему безоговорочно.
Война продолжалась, и он продолжал наращивать счёт победам, а вскоре, в октябре 1943 года, получил свой третий орден Красного Знамени. Столько же их было только у его друга Фёдора Видяева, недавно погибшего на «Щ-422». Из их неразлучной троицы в живых остался лишь он один – в эти же октябрьские дни не вернулся и Костя Шуйский на своей «Щ-403». А у него самого 12 боевых походов, участие в 12 успешных атаках и несчётное число шансов не вернуться в Базу.
Тогда же, в июле 44-го перед очередным выходом в море командующий флотом Арсений Головко прямо на пирсе сказал Александру Каутскому:
«Вернёшься из похода – представлю к Герою». И дело это казалось тогда настолько решённым и очевидным, что корреспонденты «Комсомольской правды», «Красного флота» и других газет уже начали собирать материалы по будущему Герою Советского Союза.
Наступала осень 1944 года, и было ясно, что долгожданный конец войны не так уж далёк. На Северном флоте готовилась операция
по освобождению Заполярья, и «Щ-402» 17 сентября вышла по плану
на свою позицию на коммуникации противника севернее Слетнеса. Никто и не думал, что это её последний поход, из которого гвардейский экипаж «щуки» уже никогда не вернётся.
Военная судьба оборвала их славный путь в 6 ч. 42 мин. 21 сентября
1944 года. И с тех пор о славной лодке, её гвардейском экипаже,
её выдающемся командире – самородке Александре Моисеевиче Каутском – об их жизни и гибели – можно встретить лишь короткие, преимущественно официальные строки. Мы ведь традиционно не любим вспоминать свои, даже случайные или нечаянные ошибки, а уж тем более, явные просчёты и промахи. Но несмотря ни на что, таких, как Александр Каутский и его славный гвардейский экипаж, мы должны помнить всегда.
Они это своё место в нашей благодарной памяти завоевали честно
и бесспорно. А «Бостон» капитана Протасова тогда благополучно совершил посадку на своём аэродроме. Кстати, не выполнив полётного задания по разведке одного из квадратов в океане севернее Нордкапа. Командир экипажа, как положено, доложил о своей «победе». Проявили фотоплёнку и на ней совершенно чётко увидели, что была атакована
и потоплена … советская подводная лодка. И тоже выяснилось, что ещё раньше штаб флота дал категорическое указание авиации СФ не атаковать любые подводные лодки в море, но это указание почему-то не было доведено до экипажей торпедоносцев.
Впоследствии в печати как-то проскользнуло, что, якобы, командир торпедоносца капитан Протасов, узнав о такой своей ошибке, застрелился. Но было совсем не так. Капитан Протасов и не думал стреляться. Пока выясняли отношения между штабом СФ и авиаторами, тот же «Бостон» под командой того же капитана Протасова снова улетел на свободную охоту. И не вернулся – самолёт был сбит, а сам Протасов выпрыгнул с парашютом и попал в плен. А его пистолет ТТ был потом найден среди личных вещей в тумбочке…
Говорят, что в действительности такой вот была эта достаточно неясная история с потоплением нашей «Щ-402» и некоторые её малоизвестные обстоятельства.
