Крушение подводной лодки «Курск» — крупнейшая трагедия в истории российского флота
«Когда окружающие узнают, что у меня муж погиб на „Курске“, они вспоминают, где их застала трагедия: кто-то был в аэропорту, кто-то на кухне пил чай. Чужие люди помнят этот момент. А я — нет, слишком больно. Они спрашивают: „Как ты это пережила?“. А я не пережила, так и живу с этим. Это невозможно пережить», — охрипшим от слез голосом говорит вдова мичмана Владимира Хивука Антонина.
12 августа 2000 года в Баренцевом море затонула атомная подводная лодка «Курск» — гордость отечественного военно-морского флота. На борту находились 118 человек: 111 членов экипажа, 5 офицеров штаба дивизии, а также военпред и инженер с завода «Дагдизель».
В те «черные» дни вся страна, прильнув к экранам телевизоров, следила за судьбой подлодки. До последнего не угасала надежда, что моряков вот-вот спасут. Всё разом оборвалось, когда норвежские водолазы вскрыли девятый отсек. Он оказался затоплен водой. Весь экипаж погиб.
«Курск» был и остается рваной раной на сердце России. Расследование катастрофы давно завершено: часть материалов засекречена, а в деле о гибели 118 человек нет ни одного виновного. Уже 25 лет семьи моряков мучаются вопросами: «Что на самом деле произошло с „Курском“, сколько еще жили подводники после взрыва и сделали ли все, чтобы не бросить своих?»
«Убийца авианосцев»
«Курск» был 12-й из 13 подлодок, спроектированный по проекту «Антей». Его в 1970-х разработали для усиления мощности Военно-морского флота и борьбы с авианосно-ударными группами противника. По жестокой иронии, герой Антей, в честь которого назвали проект, в древнегреческих мифах получал силу при соприкосновении с землей.
Первую лодку проекта — К-148 «Краснодар» — спустили на воду в середине 1980-х. Она была оснащена ядерными реакторами и вооружена крылатыми ракетами — всё по последнему слову техники. К моменту заложения «Курска» в 1992 году, другие подлодки проекта были испытаны и проверены временем.
Во флоте этих гигантов называли «батонами»: «Курск», как и ее предшественники, была двухкорпусной и имела цилиндрическую форму. Внутри подлодка была разделена на десять прочных отсеков (по нумерации их было девять, поскольку помимо пятого существовал пятый-бис, который был нужен для контроля за реакторами. — Прим. ред.).
Во флоте подлодки «Антея» прозвали «батонами»
В 1993-м подлодка получила героическое имя «Курск», а через год ее спустили на воду и включили в состав Северного флота. После холодной войны Россия и США пошли на сближение, и уже к 1995 году боевой потенциал «батонов» снизили, лишив ракеты и торпеды ядерной силы. Именно подлодки «Антея» поставили на карту во время очередных переговоров лидеров двух держав.
После начала бомбардировок Югославии в 1999-м отношения России и США снова стали натянутыми. Тогда же «Курск» вышел в поход в Атлантику и Средиземноморье. Там экипаж «Курска» «на отлично» выполнил ракетные стрельбы на приз Главнокомандующего ВМФ.
В Средиземном море «Курск» вел скрытое наблюдение за группировкой шестого флота Военно-морских сил США. В него входил авианосец «Теодор Рузвельт», чья мощность и размеры позволяют базировать до 85 самолетов. Внезапное появление «Курска», который знали на Западе как «новейшего убийцу авианосцев», вызвало панику во флоте США. По данным зарубежных СМИ, к поискам «Курска» были привлечены противолодочные силы всех средиземноморских стран НАТО, но российская подлодка исчезла так же внезапно, как и появилась. Россия показала: «У нас есть флот, и с ним нужно считаться».
Современный облик авианосца «Теодор Рузвельт»
За время похода в Средиземноморье «Курск» отработал пять условных атак по реальным целям. 72 члена экипажа подлодки представили к правительственным наградам. Но их так и не вручили.
«Командиру „Курска“ удалось полностью реализовать наш замысел. Корабль скрытно прорвался в Средиземное море через Гибралтар. Это был не прорыв, а песня!» — писал командовавший тогда Северным флотом адмирал Вячеслав Попов.
«Было очень голодно, тяжело»
За внешним благополучием скрывалось тяжелое, практически бедственное положение флота. В 1996-м под утилизацию вывели собрата «Курска» — К-525 «Архангельск», а в 1998-м — К-206 «Мурманск». Денег на их содержание попросту не было. Голодно было и самим морякам. Как рассказала вдова мичмана Владимира Хивука Антонина, зарплату ее мужу не платили месяцами.
«Было очень голодно. Приходилось даже бутылки сдавать, чтобы прокормить ребенка. В магазинах в Видяево (закрытый поселок в Мурманской области. — Прим. ред.) были долговые тетради. Приходили и брали продукты под запись. Было тяжело, но весело. Мы все молодые были, казалось, что вся жизнь впереди», — вспомнила в разговоре с MSK1.RU она.
Не лучше жили и семьи офицеров.
«У нас дома было всё подстроено под его службу. Я помню, муж приходил вечером домой, и мы с детьми выглядывали из своих комнат, спрашивали: „Зарплату получил?“ И на следующий день всё повторялось, раз за разом, так было с начала 1990-х», — рассказала MSK1.RU вдова капитана II ранга Виктора Белогуня.
«Он — командир атомного подводного крейсера — получал 6000 рублей. Когда мы были в отпуске, приезжали в Санкт-Петербург, то в метро прочитала, что машинист поезда получал то ли 14 000, то ли 18 000 рублей. Я очень удивлялась, но это было так. Невзирая на это, они служили и защищали нашу страну и наши рубежи», — вспоминала потом вдова командира «Курска» Ирина Лячина.
В октябре 2000 года «Курск» вновь должен был отправиться в Средиземное море и продемонстрировать боевой потенциал России. Но перед этим важно было провести учения в Баренцевом море. Никто не предполагал, что для экипажа они станут последними.
Хроника трагедии, которую запомнит вся страна
10 августа подлодки вышли из залива Западная Лица в район операции. Помимо «Курска» в учениях участвовали 5 подводных лодок, 9 надводных кораблей, 9 вспомогательных судов, 22 самолета, 11 вертолетов, а также 10 сухопутных частей. Не было лишь спасательного судна — его в планах не предусмотрели.
«Это нормальное присутствие военно-морских сил в регионах, где есть интересы Российской Федерации», — комментировал 11 августа командующий Северного флота Вячеслав Попов.
В тот же день «Курск» отстрелял практическую ракету «Гранит» и опустился на глубину. До района, где должны были пройти торпедные стрельбы, подлодка добралась к 6 часам утра 12 августа. Всё это время командир подлодки капитан I ранга Геннадий Лячин был на связи с командным пунктом и докладывал о происходящем.
В роли условного противника для «Курска» выступал отряд российских боевых кораблей во главе с ракетным крейсером «Петр Великий», в 11:00 они вошли в зону для учений. По плану подлодка должна была стрелять торпедами без боевого заряда в период между 11:40 и 13:20.
В октябре 2000 года «Курск» должен был отправиться во второй поход в Средиземное море
В 11:09 на «Петре Великом» фиксировали работу гидролокатора подлодки, «Курск» готовился в торпедной атаке. В 11:28 приборы на крейсере засекли сильнейший подводный взрыв. Гидродинамический удар сотряс корпус подводного крейсера К-18 «Карелия», который был в 80 километрах от места аварии. Ударную волну почувствовали и на сейсмостанции ARCE в Норвегии, которая расположена в 470 километрах от района учений. По их данным, взрыв произошел на глубине 40 метров, его мощность соответствовала 150–200 килограммам в тротиловом эквиваленте.
Через две минуты, в 11:30, зафиксировали второй взрыв. Он был в разы сильнее первого — в ARCE его оценили в 5 тонн тротила. После торпедной стрельбы «Курск» должен был доложить о выполнении задачи. Но торпеды так и не были выпущены, а связь с подлодкой прервалась. По флотским инструкциям, уже спустя час после пропажи «Курск» должны были признать аварийным и начать спасение моряков. Но к 12:30 этого не произошло.
Около 14:00 руководивший учениями Вячеслав Попов улетел на берег, не дождавшись информации о всплытии «Курска». Спустя 12 минут корабли, которые должны были быть мишенями для подлодки, несмотря на предписание, покинули район операции. Ждать «Курск» остался лишь «Петр Великий». Моряки крейсера пытались связаться с лодкой, сбрасывали взрывпакеты — сигнал об экстренном всплытии. Но всё тщетно.
В рамках учений «Курск» должен был стрелять по условным целям торпедами без боевого заряда
Примерно в 17:20 спасательному судну «Михаил Рудницкий», который всё это время стоял у причала в Североморске, поручили готовиться к отправке. На сборы выделили час. К 18:00 искать «Курск» скомандовали двум самолетам Ил-38, спасательному буксиру СБ-523 и «Петру Великому».
Лишь в 23:30, спустя 12 часов после взрывов, руководство Северного флота признало, что на «Курске» произошла авария. В главный штаб в Москве последовал первый доклад. 13 августа в 00:30 о случившемся узнал министр обороны Игорь Сергеев. В то же время «Михаил Рудницкий» отправился на поиски «Курска», добираться до района учений ему предстояло еще 9 часов. В 01:21 на «Петре Великом» услышали первые стуки из-под воды. Спустя еще час, экипаж корабля понял, что это не ошибка и не посторонние шумы.
В 07:00 о том, что связь с «Курском» потеряна, сообщили президенту России Владимиру Путину. В этот момент он находился в отпуске в Сочи.
«Мамочка, ты только не плачь!»
Днем 13 августа слухи о том, что на «Курске» произошла авария, просочились в Видяево. Телефон в квартире Лячиных не замолкал ни на минуту, все ждали новостей от Ирины — жены командира подлодки.
«Все женщины звонили мне и спрашивали что-то. Единственное, что могла я — это их успокаивать: „Пока не будет сообщений от командования, мы не будем расстраиваться, не будем плакать, будем верить и будем ждать“. Мы со всеми договорились, что к вечеру они снова мне будут звонить. Всё, что я знала, что мне говорили, я им рассказала, их успокаивала. Даже получала упрек: „Мы переживаем, а вы так спокойно общаетесь“. Я их понимаю, они молодые, им, наверное, больнее», — говорила Ирина Лячина в разговоре с журналистом Сергеем Доренко.
«Реакция дочки была детская. Когда играла заставка программы „Время“, уже осознавая, что я начну плакать, она садилась на колени ко мне, брала меня за щеки и говорила: „Мамочка, ты только не плачь!“ Настя взяла пример с папы и увлекалась рисованием. Тогда она стала часто изображать подводные лодки. Сначала они были просто с окошечками-иллюминаторами, а потом Настя стала делить лодку на отсеки», — вспоминает в разговоре с MSK1.RU вдова мичмана.
Незадолго до аварии четырехлетняя Настя в первый и единственный раз оказалась на «Курске».
«Получилось так, что перед последним походом они нечаянно попали на корабль. Володя забыл ключи. Я была на работе, и он вынужден был взять Настю с собой. Она даже посидела на капитанском кресле. Он ей всё показал, они пофотографировались. Настя и сейчас это прекрасно помнит», — рассказывает Антонина.
Маленькая Настя на борту «Курска» незадолго до аварии
«Снимайте погоны!»
14 августа информагентства со ссылкой на анонимный источник в командовании Северного флота сообщили, что опасности для жизни членов экипажа «Курска» нет, что с лодкой установили связь, «осуществляется подача топлива, кислорода и продув систем подводного крейсера». Норвегия и Англия предложили России помощь в спасении моряков. Позже к ним присоединились США и Франция. Но российские военные от этого отказались и решили справляться своими силами.
На следующий день, 15 августа, у «Интерфакса» вышло интервью главы ВМФ Владимира Куроедова. Он тогда заявил, что экипаж «Курска» борется за живучесть корабля.
«Когда моряки знают, что помощь идет, это удесятеряет их силы… Кислорода на борту корабля должно хватить до 25 августа», — говорил Куроедов.
16 августа командование доложило, что ни одному из российских спасательных аппаратов, находившихся на борту «Михаила Рудницкого» не удалось закрепиться на корпусе субмарины. После этого Россия всё же обращается за помощью к Норвегии и Великобритании.
Лишь 17 августа к месту, где затонул «Курск», направились норвежское судно Seaway Eagle с глубоководными водолазами на борту и британское Normand Pioneer со специалистами и оборудованием. Все эти сообщения только усиливали тревогу среди жен и родственников моряков «Курска».
«Психологи говорили: „Когда приходит горе к человеку, он должен в первые сутки справиться сам. А потом ему должны помогать люди“. А у нас было так, что каждый день как первый. Нас то спасали каждые 20 минут, говорили, что воздух есть, то через 20 минут на другом канале утверждали, что воздуха нет. Телевидение, радио, там всё по кругу шло», — вспоминает Галина Белогунь.
Галина с мужем и сыном у атомной подлодки «Псков» в 1998 году
18 августа «Комсомольская правда» обнародовала список членов экипажа «Курска». А в Видяево съехались родные подводников. На этой встрече с приехавшим в гарнизон премьер-министром Ильей Клебановым выступила мать лейтенанта Сергея Тылика Надежда. Ей пришлось вколоть успокоительное, уносили женщину на руках.
«Зачем я его растила? У вас есть дети? У вас нет, наверное, детей. Что он там поймет? Они запертые там сидят. А у нас ничего нет: ни условий для жизни, ни для службы. Ничего. Сволочи. Надоело всё это безобразие. У меня муж 25 лет отслужил. За что, скажите? Для того чтобы я сына похоронила там? Нет, никогда в жизни я вам этого не прощу. Снимайте погоны! Вы за свои погоны боитесь, снимайте их сейчас. Лучше сейчас. Мы вам не дадим никакой жизни. Сволочи!» — кричала она в истерике.
Свернутые вчетверо два листа бумаги сохранились, пролежав под водой три месяца. По одной из версий, умирая правой рукой Дмитрий закрывал карман, где лежали послания.
«Он [начальник штаба Северного флота Михаил Моцак] обещал мне, что эту записку я получу. Но последние слова его оказались странными: „Согласны ли вы получить пепел этой записки?“. Неужели они ее уничтожат?» — задавалась вопросами вдова.
Ольга так и не получила записку от мужа. В 2020 году она умерла из-за оторвавшегося тромба, ей было 49 лет. У женщины остались две дочери, одну из них она назвала Димитрией — в честь капитана Колесникова.
Подлодку «Курск» подняли со дна лишь спустя 1 год и несколько месяцев после трагедии
Галина и Виктор познакомились в 1981 году в Санкт-Петербурге на осеннем балу. Спустя два месяца после знакомства Виктор сделал ей предложение.
«Он был тогда курсант. Заскочил и спросил: „Сколько цветов купить?“ Мелькнула мысль: „Нужно 19 штук“. Мне на тот момент было столько же, и я всю жизнь с ним собиралась прожить. Спрашивала у него потом, как жить будем потом? Он отвечал: „Как-нибудь“», — вспоминает Галина.
7 августа 2000 года супруги отметили годовщину — 19 лет брака. А спустя три дня Виктор ушел в свой последний поход. На берегу у него остались 18-летняя дочь и 16-летний сын.
«Утром он зашел, посмотрел на детей, на меня, поправил шапку и ушел. Живу теперь „как-нибудь“ эти 25 лет», — тяжело вздыхает вдова.
Виктор на борту «Курска»
Почему затонула подлодка
Капитану I ранга Игорю Курдину 72 года. В прошлом он командовал вторым экипажем К-407 «Новомосковск», а ныне возглавляет Санкт-Петербургский клуб моряков-подводников Военно-морского флота. После гибели «Курска» он был доверенным лицом родственников погибшего экипажа и написал свою книгу-расследование «„Курск“. 20 лет спустя. Тайны, скрытые под водой».
По мнению опытного подводника Курдина, на «Курске» произошла техногенная катастрофа. 12 августа в 11:28 в первом отсеке взорвалась практическая торпеда «Кит», которую готовили к стрельбе.
«Во флот с завода в Алматы поступили десять таких торпед. Через некоторое время у них выявили неисправность: сварные швы начали течь, и всю серию приказали отправить на доработку. Но речь шла о боевых торпедах, а на „Курске“ была учебная. И пока остальные чинили, она лежала на торпедно-технической базе», — рассказывает MSK1.RU он.
По словам Курдина, на базе торпеда пролежала несколько лет, прежде чем о ней вспомнили и решили использовать в учениях. Усугубило ситуацию и то, что подготовкой учебного «Кита» занималось несколько бригад.
«Перед отплытием торпеду погрузили на „Курск“ и положили на стеллаж. За сутки до атаки ее погрузили в торпедный аппарат. Всё это время она испытывала статическое напряжение. По моей версии, с которой многие согласны, в аппарате торпеда потекла. К сожалению, личный состав „Курска“ не был подготовлен к этой ситуации. Там постоянно шли замены людей и опыта с „Китом“ они не имели», — пояснил эксперт.
В этот момент подлодка находилась на перископной глубине — около 16 метров — и готовилась к атаке. Находившиеся в торпедном отсеке механик завода «Дагдизель» Мамед Гаджиев, матрос-торпедист Иван Нефедков и трюмный матрос боевой части Дмитрий Котков погибли мгновенно. Их тела так и не нашли — они полностью уничтожены взрывами.
«Энергия от взрыва пошла в первый отсек, где на стеллажах лежали боевые торпеды. В это же время началось поступление воды через раскуроченный торпедный аппарат. Лодка пошла ко дну и ударилась о него», — объяснил подводник.
В первом отсеке начался пожар. Произошел второй взрыв — рванули остальные боеприпасы.
По одной из версий, в этот момент командир шестого реакторного отсека, капитан-лейтенант Рашид Аряпов, задраил переборку между шестым и пятым-бис отсеками и отключил атомный реактор. Благодаря его усилиям, катастрофа не превратилась в ядерную.
«Этот поршень остановился на переборке реакторного отсека. Если стандартные переборки рассчитаны на 10 килограммов, то переборка этого отсека — в пять раз прочнее. Когда подлодку подняли со дна, то одна из аппаратных выгородок вообще оказалась сухой. Настолько переборка оказалась прочной», — говорит Курдин.
Оставшиеся члены экипажа во главе с капитан-лейтенантом Дмитрием Колесниковым организованно покинули два турбинных отсека и собрались в девятом, самом маленьком. Обычно там несут вахту в одиночку, но после аварии в крошечном «отсеке живучести» оказались 23 человека. Именно в нем расположен был спасательный люк, который предусматривает самостоятельный выход с затонувшей подводной лодки.
«Когда ребята уходили, то забрали с собой средства защиты и всё, что было нужно. Связи у них не было, освещение только аварийное. Первостепенной задачей было добиться подачи кислорода, потому что система, которая работала в обычное время, отключилась», — говорит Курдин.
Рашид Арапов руководил реакторным отсеком. Благодаря ему катастрофа не стала ядерной
В отсеке живучести хранились регенеративные пластины, которые вставлялись в двухъярусную установку и преобразовывали углекислый газ в кислород.
«Пластины легко воспламеняются. Колесников, Аряпов и еще один офицер снарядили установку. На какое-то время стало легче жить, и ребята принялись стучать, чтобы подать сигналы», — рассказывает эксперт.
Как полагает Курдин, выжившие готовились к выходу через люк, но до последнего ждали помощи. Дело в том, что при всплытии костюм, в котором должны находиться подводники, раздувается. И если рядом никого нет, шансы на спасение равны нулю — человека просто отнесет в море, и он погибнет. А со спасением на поверхности не спешили…
Тем более, что аварийный буй, который должен был всплыть на поверхность и передавать координаты с места аварии, оказался неисправен. Со слов подводника Курдина, буй до этого никогда не использовали и не проверяли.
«Пришло время перевернуть установку и вставить новые пластины. Во время второй перезарядки с потолка, возможно, капнула вода, и отсек заполнил огненный шар», — объясняет опытный подводник.
В деле о гибели 118 человек нет виновных?
1 декабря 2001 года «за упущения в организации повседневной и учебно-боевой деятельности» командующего Северного флота Попова и начальника штаба вице-адмирала Моцака и еще нескольких адмиралов и офицеров Северного флота уволили по распоряжению президента. Формально к «Курску» эти кадровые перестановки отношения не имели.
26 июля 2002 года уголовное дело «Курска» прекратили за отсутствием состава преступления. По версии следствия, подводники в девятом отсеке погибли не позже чем через восемь часов после взрывов. В качестве причины смерти моряков указали «отравление угарным газом».
«В связи с этим к моменту обнаружения затонувшего крейсера спасти кого-либо из них было уже невозможно», — заявил генпрокурор Владимир Устинов.
Многие эксперты до сих пор не согласны с этими выводами: стуки фиксировались и по истечении восьми часов. По данным капитана I ранга Игоря Курдина и его коллег, подводники из девятого отсека жили больше двух суток. И в таком случае должна была наступить уголовная ответственность за неоказание помощи.
Считается, что часть материалов уголовного дела засекречена. Доступ к ним могут открыть по истечении 30 лет с момента аварии. Не исключено и продление запрета по решению Межведомственной комиссии. Так или иначе, уже не все родственники подводников верят в то, что когда-нибудь узнают, что на самом деле произошло с их мужьями и сыновьями.
«Что бы я ни думала, это мало кого волнует. Правду знают единицы. И вряд ли мы узнаем ее. При моей жизни точно», — считает вдова Антонина Хивук.
Вдова мичмана Владимира Хивука не согласилась с результатами расследования
Есть ли жизнь после «Курска»?
Говорят, материнская любовь сильнее смерти. Это выражение каждый день доказывает 73-летняя Алла Кокурина. С момента аварии она занимается сохранением памяти об экипаже подводной лодки «Курск». Благодаря ей экспозиции о 27-летнем капитане-лейтенанте Сергее Кокурине есть в трех школах и восьми музеях по всей стране.
«Передавала что-то из личных вещей сына, понимая, что именно так на долгие годы смогу сохранить их и память этой трагедии. Первую брошюру посвятила Сереже в 2012 году. Она называлась: „Сын не умирает — он рядом быть перестает“. Собирая материал, познакомилась со всем экипажем, хотелось всё о них оставить в памяти», — написала MSK1.RU она.
Члены экипажа «Курска»: капитан-лейтенант Сергей Кокурин, командир реакторного отсека Рашид Аряпов, лейтенант Максим Рванин и капитан Дмитрий Колесников (слева направо)
Татьяна Гелетина и ее будущий супруг были знакомы со школьной скамьи, оба учились в Североморске. После выпуска разъехались: она — в Могилев, а Борис — в военное училище в Калининград. Свела пару вновь встреча выпускников, тогда курсант и сделал ей предложение. В августе 1995-го Гелетины поженились.
Летом 2000 года на долю Татьяны выпало сразу два испытания. В июле от опухоли головного мозга скончался ее четырехлетний сын, а в августе на подлодке «Курск» оборвалась жизнь ее супруга Бориса. Как она признавалась в интервью «Комсомольской правде», от того, чтобы наложить на себя руки, ее уберегли родные, друзья и любовь.
«Мы 15 лет вместе, и всё равно иногда ловлю себя на том, что начинаю звать его Борисом. Хотя он и внимания не обратит, я знаю. Он понимает…», — признавалась в 2018 году она.
Гражданский муж Гелетиной — тоже подводник, служил в Видяево до 2008 года. Сейчас у них подрастает дочь. Но о том «черном» лете Гелетина не забывает.
«Я уезжаю на север. Мои мальчишки похоронены в Росляково, и каждый год я езжу к ним на машине», — рассказала MSK1.RU она.
Денис и Борис Гелетины похоронены вместе в Росляково
«Хочу догнать отца по погонам»
В числе подводников, ждавших спасения в девятом отсеке, был мичман Фанис Ишмуратов. На берегу 26-летнего моряка ждали жена Фаима и трехлетний сын Данис. Во флоте он служил по контракту — остался после армии. В Видяево молодая семья жила с 1997 года.
Как признавался Ишмуратов-младший в интервью «Ъ», первым его воспоминанием из детства стали похороны отца. Простились с мичманом на его родине в Башкортостане, в селе Мерясово.
«Память для меня — это то, что остается в подсознании человека. Даже на сегодняшний день я не особо верю, что мой отец погиб. Я его жду. Хоть и прошло 22 года, но до сих пор с трудом осознаю, что он погиб. Есть ощущение, что он скоро приедет. Хотя мы, конечно, знаем, что это не так», — говорил в 2022 году Данис.
Похоронили Фаниса Ишмуратова на родине
После окончания университета Ишмуратов-младший решил идти по стопам отца и подписал контракт с Министерством обороны. С 2021 года он служил на 201-й российской военной базе в Таджикистане.
«Сейчас я — рядовой. Отец был мичманом, в сухопутных войсках это, получается, прапорщик. Я хочу догнать отца по погонам. Мечтаю получить звание офицера, воспитать много детей, минимум семерых, хочу быть многодетным отцом. Чтобы были дом, банька, дети, чтобы мама радовалась внукам», — рассказывал «Ъ» он.
После начала СВО парень отправился в зону боевых действий. В октябре 2022 года он попал под обстрел и погиб. Ему было 25 лет. После смерти Даниса возле его дома появился плакат: «Спасибо за подвиг». Похоронили бойца рядом с отцом.
На странице Ишмарутова-младшего в статусе увековечена цитата: «Море дает, море забирает. 2000 год 12 августа». Незадолго до смерти Данис признавался, что мечтает объединить детей «Курска».
Лишившаяся сына и мужа, 48-летняя Фаима занимается волонтерством: собирает и отвозит гуманитарный груз в зону СВО. В одну из таких поездок она пригнала на передовую «Ниву», преодолев 2 тысячи километров.
Данис и его мама Фаима
Что изменил «Курск»
По словам опытного подводника Игоря Курдина, выводы из катастрофы на «Курске» давно были сделаны.
«Изменилась организация подготовки, стандарты того, как должна проводиться спасательная операция. У нас в Петербурге построили новейший спасатель „Игорь Белоусов“, который отправили на Тихоокеанский флот», — рассказывает он.
«Модернизировали и построили новые спасательные аппараты. Изменилась подготовка экипажей в борьбе за живучесть. Потому что даже в мирное время эта подготовка должна быть одной из основных», — отмечает эксперт.
По словам вдовы мичмана Хивука, довольствие во флоте также стало лучше.
«В Видяево дома и дороги отремонтировали. Даже культурный центр и бассейн построили. Финансово жизнь в гарнизоне тоже поменялась. Люди хоть жить начали, деньги увидели. После „Курска“ в правительстве обратили внимание, как мы там жили. Раньше нельзя было в подъезд зайти — глыбы льда над головой висели», — рассуждает она.
Стоило ли принять иностранную помощь
Даже спустя 25 лет не утихают споры о том, можно ли было спасти лодку, если бы вмешались иностранные моряки. Вдова капитана Виктора Белогуня уверена, что принимать зарубежную помощь не стоило.
«Иностранные корреспонденты всё время пытаются обвинить во всем правительство и президента. Но он же тогда только вступил в дела. И каждый раз эти журналисты пытаются об этом напомнить, сказать, что что-то от них скрыли, спрятали. Нельзя было поднимать иностранцам. У нас каждая деталька, болт прикручены секретно. У них таких проектов нет до сих пор. Мозгов не хватило придумать», — считает Белогунь.
Другого мнения придерживается капитан I ранга, опытный подводник Игорь Курдин.
«В идеальной ситуации надо было объявить „Курск“ аварийным и запросить иностранную помощь, если нет у нас нужного оборудования. В 2006 году спасательный аппарат АС-28 проводил тренировки на Камчатке, запутался в старых рыболовных сетях и всплыть не сумел. Тогда сразу запросили, получили и приняли иностранную помощь от англичан. Экипаж был спасен, и никто не пострадал», — приводит пример эксперт.
