– Что послужило предпосылками для проведения операции «Бегемот»?

– Целый комплекс причин. Одна из них – последствия горбачевской гласности. Ряд офицеров Главного штаба ВМФ выразили недовольство качеством приемки кораблей и оборудования, которые промышленность передавала флоту. Их возмущала сложившаяся «традиция» принятия кораблей от предприятий с частью невыполненных работ ради получения промышленниками госпремий. В итоге доводить подлодки до ума приходилось в пункте базирования. Катализатором стал факт гибели АПЛ К-278 «Комсомолец». В целом недовольство было вполне обоснованное, но выводы наверху сделали неожиданные.

Экономическая обстановка в Советском Союзе во времена Горбачева была сложной, стоял вопрос о серьезных сокращениях в армии и на флоте. Высказывалось мнение, что дорогостоящие подлодки не нужны стране, мол, хватит нам наземных шахт базирования и мобильных комплексов.

Ставилась под сомнение возможность успешных залповых пусков ракет, что критически важно в условиях глобального ядерного конфликта. Конечно, тогда никто даже не задумывался или не говорил вслух, что наземные шахты – цель №1 для ракетного удара противника. Зная координаты пусковых установок и траекторию полета ракет, размещенных там, их вполне могли перехватить. А подлодки способны месяцами скрываться в океанах и вести огонь с различных направлений и максимально близких дистанций, сокращая время подлета к цели, сводя на нет работу ПРО противника и отводя от территории своей страны ответные удары. Кстати, обеспечить ответную угрозу на размещение американцами баллистических ракет «Першинг-2» и крылатых ракет «Томагавк» в Европе по территории США могли только наши стратегические АПЛ. Что они и делали весьма успешно. Речь идет об одинаковом полетном времени до цели. 

Стоит добавить, что, почувствовав разлад в СССР, американцы все больше наглели, угрожая нашим рубежам. В итоге было решено доказать, что флот – важнейшая часть ядерной триады. Так возникла необходимость демонстрации полноракетного подводного старта, то есть залпа 16 межконтинентальными баллистическими ракетами (МБР). В силу технической сложности на практике никто в мире не проверял такую возможность.

– Но попытки сделать что‑то подобное были?

– В 1969 году АПЛ К-140 проекта 667А «Навага» совершила пуск восьми МБР залпами по четыре ракеты с небольшими интервалами.

– Первая операция «Бегемот» была неудачной. Что привело к срыву пуска?

– Для проведения стрельб был изготовлен специальный комплект «бросковых» ракет Р29РМБК, большая часть топлива в которых была заменена кварцевым песком особой чистоты. С точки зрения запуска они были идентичны боевым. Эти ракеты, чтобы чрезмерно не пугать американцев, должны были после старта подняться на высоту около 4 километров и самоликвидироваться. 

В начале декабря 1989 года подводный ракетоносец К-84, который позже получил имя «Екатеринбург», вышел в море. Из-за технической неисправности в некоторых макетах Р29РМБК и последующих допущенных ошибок одна из ракет была разрушена, а несколько выведено из строя. От резкого повышения давления была вырвана крышка шахты с разрушенной ракетой и произошел ее частичный выброс. Сорванная крышка шахты весом несколько тонн, перелетев через рубку аварийно всплывшей лодки, упала на корпус, пробив цистерну главного балласта.

Свою роль сыграл и человеческий фактор: участники испытания стреляли, что называется, «под елочку»: очень уж хотели встретить Новый год дома, в кругу семьи. 

Несмотря на неудачу, испытания нужно было продолжать.

Заранее скажу, что операция «Бегемот-2» оказалась успешной вопреки всякой логике. Перестроечные и последовавшие за ними годы стали тяжелым испытанием для флота, который в буквальном смысле разваливался. 

– Вы принимали непосредственное участие в подготовке операции «Бегемот-2»? 

– Да, командованием флота на меня была возложена задача общего планирования, подготовки корабля, ракетного комплекса и экипажа, а также непосредственного контроля за пуском ракет. 

– В чем основная сложность залповой ракетной стрельбы с подводного ракетоносца? 

– Оптимальная глубина для пуска ракет – примерно 45‑50 метров, если лодка выйдет за пределы эшелона стартовой глубины (около 10 метров), автоматика отменит предстартовую подготовку. Это требование обеспечения безопасности пуска, чтобы ракету не раздавило забортным давлением.

При старте 43‑тонная ракета выходит из шахты, а вместо нее в эту шахту падают десятки тонн морской воды. Подводная лодка начинает раскачиваться, меняя крен и дифферент (разница осадок между носом и кормой). 

Теперь представьте, что происходит при одновременном пуске 16 машин. Конечно, лодки оборудованы системами удержания кораб­ля, но при залповом пуске они требуют особо тонкой настройки, учитывая, что по габаритам атомная подводная лодка сравнима с жилым домом.

– Как проходили стрельбы? 

– Рано утром 6 августа 1991 года лодка К-407 проекта 667БДРМ отдала швартовы и направилась в глубины Баренцева моря. Следом за ней устремился надвод­ный корабль-контролер. Около девяти вечера субмарина вышла на стартовую глубину. 

Тяжелый рециркулированный воздух на борту ракетоносца был пропитан напряжением. Мы выполнили подготовительные операции и с получением сигнала начали предстартовую подготовку. Потом старт первой машины, через несколько секунд второй, третьей… Мгновения растянулись на часы. И вот он – сладкий миг победы, поступил доклад: «Есть старт 16‑й!» Тут посыпались взаимные поздравления и радостные «Ура!». 

Мы доказали, что у подводных ракетоносцев есть будущее, и заодно поставили мировой рекорд. Ракеты с ревом помчались к полигону Кура на Камчатке.

По словам тех, кто наблюдал за пуском с поверхности, над морем стоял грозный гул, а по ходу подвод­ного крейсера тянулось облако пара. Кто‑то даже назвал это зрелище «генеральной репетицией ядерного апокалипсиса». 

Кроме «бросковых» ракет Р29РМБК на борту находились две штатные практические ракеты, которые точно поразили цели на камчатском полигоне, остальные штатно отработали и самоликвидировались. Мы подтвердили возможность удержания корабля в стартовом эшелоне и возможность флота в кратчайшие сроки нанести массированный ядерный удар по целям противника. 

К слову, параллельно проводилось испытание настильных пусков, то есть по траектории значительно ниже оптимальной. Это приводит к некоторому уменьшению дальности полета ракеты, зато значительно снижаются полетное время к цели и вероятность перехвата системой ПРО. 

– К каким результатам привел «Бегемот-2»? 

– Это был эффект разорвавшейся бомбы. Успех операции произвел сильное впечатление на заокеанских коллег, которые считали, что с нашей страной уже можно не церемониться. В итоге они стали куда сговорчивее при подписании договоров о сокращении вооружений. А мы вновь поверили в свое оружие, в свои корабли. Теперь у нас есть уверенность – если надо, мы это повторим. 

– По вашим оценкам, какой урон необходимо нанести вероятному противнику, чтобы обезвредить его? 

– Этот вопрос несложен для любого военного аналитика. Есть такое понятие, как неприемлемый ущерб, при получении которого инфраструктура того или иного государства выводится из строя на 3 месяца и более – время, достаточное до окончательного урегулирования конфликта. Прежде всего это удары по ключевым военным и административным органам управления, военно-промышленным объектам и другим важным целям. 

На борту подлодки 16 МБР, каждая из них способна нести до 10 боевых блоков (сейчас по договору с США – четыре блока) мощностью, в десятки раз превосходящей бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки. К примеру, несмотря на обширную территорию, на мой взгляд, достаточно 50‑150 блоков для обезоруживания США. Существуют и другие способы подавления, чтобы заставить наших заокеанских партнеров задуматься. Они относятся к так называемому асимметричному ответу. Остается только надеяться, что эти решения никогда не потребуется применять на практике. Как говорится, оружие хранит мир, по крайней мере до тех пор, пока сохраняется баланс.

И хочется напомнить нашим недругам закон бумеранга, ибо еще в Священном Писании сказано: «Возврати меч твой в его место, ибо все, взявшие меч, мечом погибнут…» А на Руси испокон веков говаривали: «Кто к нам с мечом придет – от меча и погибнет!» 

СПРАВКА:

Александр Окованцев, капитан 1-го ранга, ветеран комитета особого риска, непосредственный участник операции «Бегемот-2».

Участник 10 дальних походов на подводных крейсерах. Специалист в области ракетно-технического обеспечения ВМФ. Принимал участие в более чем 60 ракетных стрельбах. В том числе куратор и непосредственный участник операции «Бегемот-2», запуска первого космического аппарата (технологический блок «Спринт») с борта подлодки, летных испытаний баллистических и крылатых ракет большой дальности. 

Принимал непосредственное участие в разработке руководящих документов ВМФ. Является автором и соавтором более 80 научно-методических и научно-исследовательских работ.