одинаковое число погибших, также, одинакова оценка их подвига и мужества. Только разница во времени – 19 лет. И если о «Комсомольце»
сказано практически все, то о К-8 еще не все сказано.

Сорок пять лет назад 8 апреля 1970 года, в преддверии 100-летия со  дня рождения вождя пролетариата в 22 часа 29 минут на атомной подводной лодке К-8 произошла беда, стоившая впоследствии жизни кораблю и 52 членам экипажа. Об этой катастрофе почему-то забывают именно 7 апреля.
Когда Советский Союз включился в гонку вооружений и вслед за американцами разработал проект атомной лодки, каждой из них пророчили
славное будущее. Нечасто советский народ мог услышать об успешных походах подводников, что уж говорить о случаях, когда субмарина навсегда уходила в океан. Тогда говорить о катастрофах было не принято.

«ПРОКЛЯТАЯ ВОСЬМЕРКА»
Первенцем стала К-3, названная со временем «Ленинский комсомол» и вошедшая с этим именем в историю флота. Следом за ней 29 декабря того же 1959-го в строй вступила К-5, а 31 декабря К-8. Должна была стать следующей счастливая К-7, но, под планы «партии и правительства» готовой была «восьмерка». В народе принято говорить, что «бог любит троицу», но это не касалось третьего корпуса. На протяжении всей службы, «восьмерку» подстерегали аварии. Она должна была первой всплыть на полюсе, но из-за аварии реактора, это право досталось «Ленинскому комсомолу». Она должна была идти первой в автономку - вновь авария и ремонт. У всех «норма», а на «восьмерке» опять авария. Так продолжалось до мая 1969-го, когда ее принял под свое командование капитан 2-го ранга Всеволод Борисович Бессонов. 
Экипаж с радостью узнал, что им наконец-то, предстоит выполнение задач в Атлантике. С радостью потому, что была она «проклятой лодкой». Экипаж рвался в море, чтобы доказать полноценность свою и корабля. В полярную ночь 17 февраля 1970-го «восьмерка» вышла на свою первую и … последнюю автономку. Впереди Атлантика, выполнение боевых задач в Средиземном море и возвращение к 17 апреля в родную Гремиху.
Весь экипаж был полон решимости, все 125 человек, что были на борту. Наступил судный день 8 апреля, который перевернет жизнь экипажа и тех, кто ждал их… Все шло по плану до тех пор, пока… Из рубки гидроакустиков не повалил густой дым. «Аварийная тревога!». Это сигнал
тревоги и сегодня сорвет с дивана не одного ветерана, а тогда все как один бросились на посты. Но не зря говорят: «Пришла беда – отворяй ворота». Не успели занять свои места, как новый пожар - в седьмом отсеке. Но лодка на ходу, рули «на всплытие», еще «дышит» реактор, вот-вот «в перископы увидят волну…».
Пожар развивался столь стремительно, что не все успели воспользоваться дыхательными аппаратами. Появились первые жертвы. А на
пульте управления реактором находилось четверо офицеров, даже не помышлявших об оставлении отсека. Имена их вписанны в историю
золотыми буквами. Валентин Хаславский, Александр Чудинов, Геннадий Чугунов и Георгий Шостаковский понимали, что погибнут, но не покинули боевой пост. Их последними словами были: «Кислорода больше нет! Ребята, прощайте, не поминайте нас лихом! Все!» Число погибших увеличивалось - пять, восемь, тринадцать…
Тринадцатым стал корабельный врач капитан Анатолий Соловей.

К моменту всплытия лодки погибших было уже тридцать… Всех их положили в кормовую надстройку рубки, где они остались навсегда.
Лодка была наплаву, но вышли из строя средства связи. Только сигнальными ракетами и могли подводники привлечь внимание. В
неведении и ожидании прошла ночь и полдня 9 апреля, когда на горизонте был замечен сухогруз. Даны пять красных ракет, на которые среагировал канадский транспорт «Глоу Де Ор». Но подойдя на дистанцию в 15 кабельтовых, резко изменил курс... Почему так поступил «канадец» непонятно и сегодня - морское братство не отменяла даже «холодная война». Пошли вторые сутки, но, ни в Главном Штабе, ни в родной базе не знают, что случилось с лодкой - для всех К-8 была в боевом строю. Наступило утро 10 апреля и на горизонте появилось судно. После очередных пяти ракет подошел болгарский сухогруз «Авиор», с капитаном Ремом Смирновым из Мурманского пароходства. Как обрадовались советские моряки, когда с борта им сказали: «Держитесь братушки». А еще запомнили вкус сигарет «Шипка», той Шипки, которая является символом русского духа. По сложной радио-цепочке (Болгарское морское пароходство – ВМС Болгарии – оперативный дежурный ЧФ – Главный штаб ВМФ), да и то не сразу, было доложено о ситуации. И уже советские суда и корабли ВМФ ринулись на помощь. А дифферент на корму все время увеличивался и командир часть экипажа отправил на сухогруз. К вечеру подошли «Касимов», «Саша Ковалев», «Комсомолец Литвы», чуть позднее североморский «гидрограф» «Харитон Лаптев». Связь с Москвой была налажена, тревоги по докладам командира, ничто не вызывало. Из Североморска «летели на всех парах» паросиловые корабли «Мурманск» и «Волга».
В это время, в центре Москвы, в Главном Штабе ВМФ СССР наконец осознали всю сложность ситуации. Длительные переговоры с командованием болгарского флота убедили, что в Бискайском заливе терпит бедствие советская лодка. Учения «Океан» в самом разгаре, доклады со всех флотов четкие, радужные, все идет по плану, а тут… Далее языком документов: «Часы показывали 12.40. Голос оперативного дежурного Черноморского флота был взволнован и сбивчив: - Только что к нам позвонил командующий болгарским ВМФ Добрев, сообщил, что радистом их пароходства принята следующая радиограмма: «Молния. Теплоход «Авиор» В Ш- 48 гр. 10 мин. северная, Д-20 гр. 09 мин. западная терпит бедствие советская подводная лодка». - Больше никаких подробностей? - переспросил дежурный адмирал.
- Нет! Оперативный ВМФ тут же соединился с Главкомом. Горшков выслушал доклад молча, так же молча положил телефонную трубку. Через
несколько минут он был уже на ЦКП. Вместе с ним прибыл туда и начальник Главного штаба адмирал Сергеев. Перед ними разложили карту
Северной Атлантики. - Точка с переданными координатами находится на маршруте перехода К-8! - доложил начальник оперативного управления вице-адмирал Комаров. - Вижу! - хмуро кивнул Горшков и повернулся к начальнику Главного штаба. - Николай Сергеевич, передайте на К-8 мое приказание: немедленно доложить свое место и действия! А главное – спасти лодку!»
На лодке осталось 22 человека. Несмотря на предупреждения о начавшейся катастрофе он стоял на своем: - Приказ Главкома я выполню
(точно так было спустя 19 лет на К-278 «Комсомольце»)… Он уже не мог спасти корабль, но оставшихся... С лодки никто не сошел. Ночью 12 апреля 1970-го К-8, навсегда ушла в пучину.
Командир К-8 за мужество и стойкость был посмертно удостоен звания  Героя Советского Союза, а экипаж награжден орденами и медалями. 24 мая 1970-го работа XVI съезда ВЛКСМ была начата с минуты молчания в честь героически погибшего делегата от комсомола Мурманской области Леонида Чекмарева, секретаря комсомольской организации К-8. А поселок Гремиха осиротел. Страшное горе пришло в каждый дом, ведь подводники живут одной семьей, как на борту, так и в городке. Даже занятия в школе были отменены, что считалось недопустимым, но в гарнизонах, живут по другим законам... Прошел апрель. В Гремихе вдовы собираются к новому месту жительства, ожидают завершения учебного года, да со слезами на глазах прощаются с пирсами, с сопками, с друзьями далекого заполярного гарнизона.

18 февраля 1971-го Приказом Главнокомандующего ВМФ СССР атомная подводная лодка К-8 была выведена из состава сил флота, а экипаж расформирован и отправлен служить в другие части – подальше от Гремихи.
ТАЙНА ЗАБЫТОГО КАПИТАНА
Когда речь идет об авариях лодок, говорят о погибших, о живых и лишь потом, о тех, кто был рядом. А рядом все это время было болгарское
судно. Долгое время умалчивался этот факт, но уже названо и имя судна, и его капитана. Лишь сейчас стало известно, сколько заботы и внимания советским подводникам уделили болгарские братья. До сих пор они вспоминают имена мурманчанина Рема Смирнова, болгар Георгия Петрова, Богдана Младенова, Любена Волковича, Гавриила Спирова, Святослава Илиева, Владимира Архангелова, Димитра Антонова, Николу Гюрчева, Янко Стоянова, Николу Ангелова, Божидара Милчева, Георгия Янкова, Стефана Николова. Некоторые до сих пор живут в Варне и помнят день 10 апреля, когда им довелось подать руку помощи русским братьям. А капитан? Он рисковал не только судном и экипажем, но и своей судьбой. Советский гражданин, капитан болгарского судна, он безо всяких раздумываний передал сигнал беды «открытым текстом» и верный морскому братству взял на борт экипаж «восьмерки».

Лишь спустя годы, внук капитана Дмитрий Фирсов, смог рассказать, по воспоминаниям деда, как сложно проходили переговоры с Варной, а затем Севастополем и Москвой. Не любил дед вспоминать те дни. Но, однажды, все-таки рассказал, как не поверили его докладу в Севастополе, как по пять раз просили на связь представителя К-8 и расспрашивали о составе семьи командира, о точном адресе замполита, словом, хотели убедиться – а не провокация это к 100-летию Вождя. Так было потеряно пять часов.
Живых и погибших советских подводников наградили орденами и медалями. А капитана «Авиора» наградили … биноклем.

Но болгарское правительство само определило «уровень героизма» советского капитана. С учетом секретности событий апреля 1970-го и 100-летия Ленина, закрытым постановлением Президиума Народного Собрания Народной Республики Болгария Рем Смирнов был награжден высшим гражданским орденом «За гражданскую доблесть и заслуги» 1-й степени.

А еще Рем Смирнов был награжден боевой медалью «За заслуги перед БНА», т.е. перед Болгарской Народной Армией. И эта медаль была под первым номером!

Сегодня в составе ВМФ России есть атомные подводные лодки. И дай  Бог ребятам, которые, как и все подводники понят о дате 7 апреля, жить по девизу подводников «всех времен и народов» - «чтобы количество погружений всегда равнялось количеству всплытий».
И, в эти памятные дни в морской столице России в Санкт-Петербурге в память о 45-летии трагедии в океане открывается музей в честь подвига экипажа атомной подводной лодки К-8. Это, действительно, историческое событие, которого так долго ждали подводники Отечества.