«НАС УЖЕ НЕ ХВАТАЕТ В ШЕРЕНГАХ ПО ВОСЕМЬ…»
Сегодня, 12 июля, отбыл в вечное плавание мой старый добрый друг капитан 1 ранга Валерий Фролов. Слава Богу, мы успели с ним попрощаться, обняться, ни сном, ни духом не ведая, что это наша последняя встреча. Да и никто из той морской вечеринки в «Кают-компании» тоже не подумал ни о чем, печальном. Фролов был, как никогда бодр и весел… И вдруг эта черная весть… Нет, не ковид-19. Сердце. Синдром командирского сердца, которое всегда работает на предельном, а то и запредельном режиме. Командир отвечает за все, кроме своего собственного здоровья. Валерий Фролов командовал на Тихоокеанском флоте атомной подводной лодкой К-433. Ходил в долгие и опасные «автономки». Об одной из них – рассказ ниже.
Мы же познакомились с ним не на его флотилии, как вполне могло бы быть, а в Совете Федерации, где Фролов работал помощником у сенатора адмирала В.А. Попова. В этом рафинированном чиновничьем царстве Фролов был (если переходить на язык орнитологов), не белой вороной, а белой чайкой среди очень пестрых птиц. Его разительно отличала особая человеческая душевность, открытость, готовность помочь тебе ли, или товарищу, или посетителю-незнакомцу в любом деле. За годы работы в СФ он стал опытнейшим аппаратчиком и его советы как что сделать, к кому и когда обратиться были воистину драгоценны. Надолго запомнилось его участие в судьбах подводников-североморцев, ходивших в 1962 году на прорыв морской блокады Кубы. Тогдашний председатель Совета Федерации Сергей Миронов дал в честь ветеранов обед. Для них, чей подвиг так до сих пор и остался неоцененным, такое внимание третьего лица в государстве, значило очень многое.
Не составить такого списка кому и чем помог Валерий Фролов в стенах высокого учреждения. Да и не к чему такая статистика. Главное то, что все, кому он помогал, помнят его бескорыстие, его человеческое участие, доброту, сердечность… И как тут не вспомнить золотые слова: «Нет уз святее войскового товарищества»?! Это точно – про капитана 1 ранга Валерия Фролова… Прощай, дорогой!
***
АДЕКВАТНЫЙ ОТВЕТ
1984 год. Разгар европейского ракетного кризиса. Генеральный секретарь ЦК КПСС, политический лидер страны Юрий Андропов принимает решение показать американским политикам очередную «кузькину мать». Если Никита Хрущев выбрал в качестве «кузькиной матери» сверхмощную водородную бомбу, взорванную в 1962 году на Новой Земле, а затем баллистические ракеты, размещенные на Кубе, то Юрий Андропов сделал ставку на атомные подводные ракетоносцы стратегического назначения. Игра шла по крупному и дело дошло до козырей. Непрерывный ракетный караван, который курсировал вдоль обоих океанских побережий США, стал рутинной «адекватной мерой». Надо было придумать что-то из ряда вон выходящее. И в Главном штабе ВМФ придумали – послать в Карибское море шестнадцатиракетный подводный крейсер. Если американские ракеты, нацеленные на СССР из Западной Германии и Турции – это «кольт, приставленный к виску Кремля», то подводный ракетодром у южных берегов Америки – это, «бритва на горле Белого дома». Подлетной время ракет из шахт К-240 было меньше одной минуты, и никакая ПРО не смогла бы их перехватить…
Так почти одновременно к тихоокеанскому и атлантическому берегам США вышли два подводных ракетоносца: К-240 шел в Карибское море, а с другого полушария Земли вышел в Тихий океан такой же подводный ракетоносец К-443 под командой капитана 1 ранга Валерия Фролова. Они шли практически навстречу друг другу, разделенные перешейком Центральной Америки. Они брали Северную Америку в ракетные клещи. Так совпало, или так было задумано в Главном штабе ВМФ, но факт остается фактом: осенью 1984 года на южных – океанских – подступах к США находились на боевом патрулировании два подводных атомных ракетоносца – К-443 и К-240, пришедшие туда один с Востока, другой с Запада. Когда-то именно так в XIX веке пришли на помощь США в испанской войне две русские эскадры. Несмотря на огромные расстояния, без радиосвязи, обе парусные эскадры почти одновременно достигли западного и восточного побережья США, чем вызвали восхищение американцев. Теперь же история повторялась, но с переплюсовкой знаков: русские ракетоносцы шли к тем же дальним берегам в отместку, точнее в противоядие американским «поларисам», наведенным из Западной Германии на Москву, Ленинград, Минск, Киев. Они доставили на выгодные стартовые позиции 32 баллистические ракеты с ядерным боеголовками, сократив подлетное время до одной минуты. Но ни жители США, ни граждане СССР не ведали о том ни сном, ни духом…
Командир атомного подводного крейсера стратегического назначения К-433 капитан 1 ранга Валерий Фролов:
- Я сделал уже 15 «автономок», из них четыре – командиром подводной лодки. Но такого боевого распоряжения еще не получал. Идти надо было к Галапагосским островам. До нас туда еще никто не ходил. Первая прикидка по карте показала, что мой позиционный район отстоял от базы на 14 тысяч миль! (Это 22 тысячи километров) - более половины длинны земного экватора. На переход туда и обратно, на несение боевой службы мне давалось всего 80 суток. Это означало, что идти в район надо было приличным ходом.
С учетом подвсплытий на сеансы связи путевая скорость К-433 составляла 12-13 узлов. Это была наиболее оптимальная скорость для глубины в двести метров. Каждой глубине соответствует свой малошумный ход.
Есть люди, чья главная задача по жизни – это «сделать маршрут», как говорят горовосходители. К их числу можно отнести и путешественников, и водителей-дальнобойщиков, и астронавтов, и, конечно же, мореплавателей. «Сделать маршрут» - проложить небывалую трассу, разумеется, не только ради славы. Капитан 1 ранга Валерий Фролов сделал уникальный маршрут – от Камчатских берегов до Галаппагосских островов, принадлежащих Эквадору. Конечно, после того, как подводники обогнули под водой земной шар, этот поход не самый-самый. Но дело вовсе не в географии.
Капитан 1 ранга Валерий Фролов:
- Мы шли не одни. Нашу К-433 прикрывала в ближнем охранении многоцелевая атомная подводная лодка проекта 671РТМ – типа «Щука». Ею командовал капитан 2 ранга Виктор Бондаренко. Вместе мы составляли тактическую группу (ТГ) и должны были взаимодействовать, держать связь через космический спутник. «Щука» должна была проверять время от времени отсутствие слежения за нами, проверять не следует ли нам в кильватер, в зоне акустической тени, подводный конвоир типа… Но слава Богу, нас в этом районе Тихого океана никто не ожидал и не поджидал. Мои радиоразведчики (группа ОСНАЗ) не отмечали повышенной активности в радиосетях управления Тихоокеанским флотом США. Американцы демонстрировали поразительную беспечность. Они ждали нас с привычных северных направлений, но никак не с юга. Невольно приходили на ум исторические параллели: в 1942 году немецкие подводные лодки подходили к берегам США, пересекая Атлантику. Несмотря на то, что шел уже четвертый год второй мировой войны, американские суда ходили, как в мирное время – с непогашенными огнями, без охраны, работали все маяки. Именно тогда командиры немецких субмарин и набрали свои рекордные тоннажи, топя беспечные суда. Это походило на охоту в заповеднике среди непуганых зверей.
* * *
Едва отданы швартовы, как начинается особый отсчет времени, о котором мудрецы сказали так: люди делятся на живых, мертвых и на тех, кто в море. Вероятность смертельных ситуаций резко повышается. Вступает в действие алгебра судьбы, когда в режиме текущего времени итожатся и соотносятся все промахи и ошибки, все упреждения и точные попадания. Подводный ракетоносец движется не только в океанской среде. Будучи сгустком порядка и дисциплины, заданных параметров и точнейших технологий, он разверзает незримое море хаоса и энтропии. Это слепая стихия ежесекундно размывает кристаллическую решетку жизни и техноса. Но только командирская воля противостоит этим ударам. Воля всех членов экипажа. Хочешь жить, умей быть собранным и четким.
Задраен верхний рубочный люк и сразу же начинает вязаться вязь причин и следствий – цепь, которая либо приведет к победе, либо к катастрофе. Она создается, как бы сама собой – из мелких неполадок и небольших везений, из двоичного кода, из парных случаев. Эта дьявольская игра в «крестики-нолики»: успел – не успел, заметил – не заметил, сделал – не сделал… И вдруг, как гром среди ясного неба – прострел цепи: беда, пожар, тревога! Только командирские нервы – до последнего нейрона! – включены в эту гудящую от перенапряжения цепь случайностей и необходимостей. И потому имен он, единственный в экипаже, кто знает, как тонок тот волосок, на котором висит судьба корабля.
И так – день за днем, ночь за ночью, вахта за вахтой…
Вот только одна из его беспрестанных тревог – холодильные машины. Выйдут из строя холодильные машины, значит, корабль лишится электронного навигационного комплекса, и многого чего другого. Холодильные машины рассчитаны на температуру забортной воды не свыше +28°С. А здесь в приэкваториальных водах на глубине 200 метров вода была тепла, как на крымском пляже – 26°! Перепад всего в один-два градуса. В любую минуту холодильные машины могли скиснуть. И надо было придумать резервный способ охлаждения хотя бы навигационного комплекса.
Из-за высокой температуры в отсеках начались сбои системы регенерации воздуха. Резко снизилось поглощение углекислого газа. Подпекли твердый регенеративный поглотитель. Пришлось прямо в море переходить на запасные блоки. Ночью не уснуть от духоты. Подвсплывали на сеансы связи и тут же вентилировали отсеки в атмосферу через шахту ПВК (подача воздуха к компрессорам). Но все равно, голова были налита свинцом. От постоянной жары люди почти ничего не ели, душа, кроме компота и чая ничего не принимала, некоторые похудели на десять килограммов.
Но тем не менее, на маршруте развертывания подводники выполняли все указания Москвы, все распоряжения ЦКП – центрального командного пункта, вели перенацеливание ракет. Ракетный комплекс был в постоянной боевой готовности.
Это не укладывается в голове, в это почти не верится, но это было: там, в тропическом аду, в глубинах Тихого океана, моряки К-433 помнили о Чехове. Более того – они ставили его пьесы, играли его героев в одноактных пьесах-скетчах. Шили костюмы, накладывали грим… Это был единственный в мире театр под водой! Театр, где играли на палубе между ядерным котлом и ракетными шахтами. Никакие сюрреалисты не могли бы выдумать более нереальное, чем являла подводная жизнь советского флота. Право, такой ракетный крейсер не мог угрожать миру. Америка могла спать спокойно: подводники, игравшие Чехова на атомно-адских подмостках не могли быть корсарами.
Говорят, им повезло – ни пожаров, ни провалов на глубину, ни обнаружений «супостатом», ни прочих чрезвычайных происшествий. Даже аппендицитов ни у кого не случилось. Но везти в подводном положении может день, два, ну неделю. Но ведь не все же 80 суток сверхдальнего похода. Везение – это один из видов командирского мастерства.
Капитан 1 ранга Валерий Фролов:
- В походе – на обратном пути - встретил Новый год. Дед Мороз был. А наряжать Снегурочку я не велел. Не велел, чтобы не дразнить моряков женским бюстом, пусть и накладным, накрашенными глазами, губами. Это слишком сильный раздражитель, выбивающий подводника из привычной вахтенной колеи. Понял это еще на надводном корабле, когда мы пересекали с экипажем экватор. Там, в свите Нептуна была хорошенькая «русалочка», даром что ряженая. Видел, какими глазами смотрели на «нее» некоторые парни, давно лишенные женского общения.
Вернулись. Но никого не наградили. Мешок с нашими орденами был в Афгане. Обидно было не столько за себя – у меня орденов хватало, сколько за своих офицеров. У некоторых по десять боевых служб и в Тихом, и в Индийском океанах, а на груди только одни юбилейные медали. Но, как объясняли мне мудрые политрабочие – разнарядки не было! Тем не менее, я написал представления на командира штурманской боевой части (БЧ-1) капитан-лейтенанта Марса Рамазанова, на командира ракетной боевой части (БЧ-2) капитан-лейтенанта Александра Шутова, на командира дивизиона движения капитана 3 ранга-инженера Евгения Деменева, на командира электротехнического дивизиона капитан-лейтенанта-инженера Александра Зеленского… Они были настоящими героями этого похода.
В начале 90-х годов мне несколько раз довелось побывать в США в составе делегаций по ведению переговоров об ограничении стратегических вооружений. Разумеется, было очень любопытно взглянуть на жизнь страны, которая столько лет угрожала нам ядерным испепелением, а мы, соответственно ей. Американские партнеры, конечно же, догадывались, что я был командиром стратегического ракетоносца. Вот только вряд ли им было известно о нашем походе к Галапагосским островам. Походе, которым я завершил морскую часть своей жизни.
Жаль только на Галапагосских островах не удалось побывать. Говорят, там черепахи какие-то необыкновенные.
