Часть 8 - Базовая противолодочная авиация и АПУГ «Браво» против Б-130 Шумкова

Часть 8 - [название_части]

Книга доктора военных наук, профессора, капитана 1 ранга
Михаила Петровича Комарова "ПОДВОДНИКИ В КАРИБСКОМ КРИЗИСЕ"

8. Базовая противолодочная авиация и АПУГ «Браво» против Б-130 Шумкова

Подводная лодка была относительно новая. Принята в боевой состав в июле 1961г. В октябре того же года она участвовала в учении «Коралл», в ходе которого 23 и 27 октября дважды произвела выстрел торпедой с ядерной боевой частью при испытании ядерного оружия у архипелага Новая Земля. Испытания оказались успешными — торпеды с ядерным зарядом сработали и вызвали ожидаемые разрушения разнотипных морских целей. Командир подводной лодки кап. 3 ранга Н.А. Шумков за эти испытания получил высшую награду страны — орден Ленина. К тому времени его экипаж был единственным в ВМФ, который имел реальный опыт применения поступивших на вооружение торпед с ядерной боеголовкой. Ранее в 1957г. аналогичный опыт имел экипаж средней подводной лодки С-144 под командованием кап. 2 ранга Г.В. Лазарева, который первым фактически применил торпеду с ядерной боевой частью мощностью ок.10 кт. Тогда всего лишь одной торпедой были потоплены 2 эсминца, 2 тральщика и 2 подводные лодки. Сама же лодка, получив повреждения, уже не подлежала восстановлению и была превращена в учебно-тренировочную станцию. В 1961г. Б-130 и её командир кап. 3 ранга Н.А. Шумков были более удачливы — лодка после применения торпеды с ядерной боевой частью полностью сохранила боеспособность и продолжила выполнять текущие боевые задачи.

Н.А. Шумков

Остальные экипажи подводных лодок ВМФ СССР опыта применения ядерного оружия не имели, но на каждой из них, согласно курса боевой подготовки, выполнялись учебные задачи по отработке его применения. Оружие не только детально изучали, но тренировались использовать. Хорошую тренировку получали и командиры и все экипажи. Проводились многочисленные тренировки по погрузке и выгрузке торпед с ядерным боезарядом. На флотах с огромной ответственностью подходили к содержанию и применению этого нового мощного средства поражения противника.

Летом 1962г. перед выходом в Атлантику Н.А. Шумков несколько раз просил командование о замене аккумуляторной батареи, срок службы которой подходил к концу. Однако от него отмахнулись. В Советском Союзе ширкое распространение имела фраза-поговорка: «Не ищите причин для невыполнения задачи, а ищите пути, как её лучше выполнить!». А он в свои тридцать четыре года и не искал...

Судьба Николая Александровича была типичной. Родился в 1928г. в Сибири на берегах Енисея. В многодетной семье Шумковых росло пять дочерей, а старшим был единственный сын Николай. Он с малолетства хорошо знал, что такое крестьянский труд. Во время Великой Отечественной войны ему пришлось вместе с отцом работать от темна до темна в поле: боронить, возить волокуши, копнить сено, отвозить зерно от комбайна на ток. В школе Коля учился ровно: в отличниках не ходил и двоечником не был. Трудно сказать, как сложилась бы у него жизнь, если бы в 1945г. в районном военкомате не предложили поступить во Владивостокское военно-морское подготовительное училище и он поступил.

После успешного окончания училища в 1948г. Николай был принят в Тихоокеанское высшее военно-морское училище на штурманский факультет. Уже в первые дни учебы в училище он понял, что это его судьба.

В 1952г. выпускника училища  Николая Шумкова в звании лейтенанта направили на Балтийский флот штурманом на малую подводную лодку М-294 (на флоте их называли «малютки»). А в 1955г. Шумков, после окончания в Ленинграде Высших офицерских классов ВМФ, получает назначение помощником командира океанской подводной лодки пр.611 Б-63, базирующейся на Камчатке. В 1956г. эта лодка совершает первый в истории поход на полную автономность (75 суток), а в следующем году ещё один дальний поход с пересечением экватора. В 1959г. в 31 год он становится командиром новой строящейся современной океанской подводной лодки Б-130 пр.641. И вот теперь судьба уготовила ему вместе с экипажем испытать неравную борьбу с противолодочными силами ВМС США в Саргассовом море. Конечно же, перед походом он об этом еще даже не догадывался.

В самую острую фазу разразившегося кризиса, скорее всего, по данным радиоразведки на лодку были наведены противолодочные самолеты. Они несколько раз устанавливали с ней контакт и несколько раз теряли его. А примерно через сутки экипажу подводной лодки пришлось иметь дело с противолодочным соединением, которое в советских источниках тогда называли «авианосная поисково-ударная группа» (АПУГ) «Браво». Мы уже писали, что в американских документах, она имела обозначение CTG 136.2. Тактическая группа состояла из авианосца ВМС США «Эссекс» и четырех эсминцев 24-й эскадры. Командиром авианосца в те дни был кэптен Геральд Ш. Богарт (Gerald Schouler Bogart).

Чтобы осуществить развертывание и выйти в назначенный район, АПУГ преодолела более 1000 миль в южном направлении – огромное расстояние по сухопутным меркам. На авианосце на тот момент находилось 39 противолодочных самолётов и вертолётов. Эскадренные миноносцы охранения имели эффективные гидролокационные и радиолокационные средства обнаружения и оружие для уничтожения подводных лодок. АПУГ должна была вести патрулирование по дуге линии «карантина», которая пролегала от точки с координатами 27°5′ северной широты и 70° западной долготы до точки с координатами 20° северной широты и 65° западной долготы (см. выше схему блокады) с внутренней стороны. Первоначально линия «карантина» проходила на расстоянии 500 миль от берегов Кубы. Это был рубеж, на котором подходящие к Кубе суда должны были в первый раз столкнуться с американскими силами, осуществляющими «карантин». Минуло два дня с момента начала развёртывания кораблей из своих баз, АПУГ продолжала движение в боевом порядке и 24 октября находилась северо-восточнее Багамских островов, в двухстах милях от пролива Кайкос — с внутренней стороны линии «карантина». Изучение обстановки на американских картах показывает, что утром этого дня авианосная группа начала выдвигаться в северо-восточном направлении за линию «карантина». Двигаясь со скоростью 25 узлов, она преодолела в течение дня ок. 300 миль. Таким образом авианосная группа постоянно маневрировала. Была своего рода мобильным рубежом, в дополнение к эсминцам, находящимся на линии. Она была готова в кратчайший срок многократно увеличить их поисковые и ударные возможности. Кроме того, её можно было перенацелить на любой другой район, где в этом возникнет необходимость.

Авианосец «Эссекс» и его командир  Геральд Ш. Богарт

Очевидно, здесь уместо привести выдержку из книги [Хаутхаузен], - американского автора, которой, будучи молодым человеком, являлся непосредственным участником тех событий. Он пишет: «Обстановка была напряженной, моральное состояние хорошим, будущее неизвестно. Что это, война или очередное учение? Точного ответа на вопрос никто не знал, однако в торпедных аппаратах на палубе в средней части корабля находились боевые торпеды, а реактивные противолодочные снаряды «Хеджехог» стояли в своих направляющих, и на их безликой защитной окраске сверкала нанесенные желтым цветом надпись «боевой заряд»… 24 октября, в среду, утро выдалось прекрасным, а волна умеренной; было тепло и ясно, почти мирно … Ни на «Блэнди (эсминец охранения авианосца, на котором тогда он служил – авт.), ни на других кораблях карантина не подозревали, что в это время в Пентагоне, в помещении, в котором располагался планшет начальника штаба ВМС США, несколько взвинченных офицеров разведки вместе с писарями наносили на планшет курсы примерно с полдюжины советских торговых судов, приближающихся к внешней границе линии «карантина». На планшете уже имелось не менее десятка красных значков, показывающих контакты с подводными лодками; многие контакты были ложными, однако все они были пронумерованы индексами от «С-1» до «С-29», и настенная карта выглядела так, словно на ней высыпала корь» (это явное преувеличение, такое количество контактов появится только через несколько суток — авт.).

Позже кап. 1 ранга в отставке Шумков Николай Александрович о тех же днях вспоминал иначе: «Было очень тяжело. К тому же морально мы были очень напряжены. Буквально за сутки до нашей схватки с «Эссексом» внезапно затих эфир. Мы почувствовали, что «дело пахнет керосином». От ГК ВМФ получили радиограмму: «Усилить бдительность. Оружие иметь в готовности к использованию». Перешли на непрерывный сеанс радиосвязи (непрерывно на поверхности должны были находиться некоторые выдвижные устройства, которые достаточно легко обнаруживались самолётными радиолокационными станциями, а в некоторых случаях и радиолокационными станциями надводных кораблей — авт.). И вот тогда на нас обрушились американцы…». Факт перехода на непрерывный сеанс радиосвязи требует документального подтверждения. Однако, судя по полученному приказанию, скорее всего, так оно и было. Опять же приходится посетовать на то, что не опубликованы соответствующие документы из российских архивов.

Обнаружению подводной лодки способствовала и неприспособленность её к действиям в тропических условиях: отсутствие системы кондиционирования, при температуре за бортом свыше 30 градусов; отсутствие системы охлаждения аккумуляторной батареи при её зарядке; высокие влажность в отсеках и соленость забортной воды.

Для понимания условий несения вахты на подводных лодках в тропических широтах приведем, опираясь на воспоминания участника похода на Б-4 Е.Н. Шеховеца, краткую характеристику атмосферы и обитаемости в каждом отсеке. Самым прохладным был 1-й (торпедный) отсек. Отсек считался режимным по причине того, что 12 торпед лежали открыто, на стелажах а на них — всякое имущество. Боеголовки ещё не были закрыты огнезащитными чехлами, хотя после взрыва ПЛ Б-37 поступил приказ разработать, изготовить и поставить на лодки такие чехлы. Из шести торпед, находящихся в торпедных аппаратах,  одна — особая, с ядерной боеголовкой. Однако режим постоянно нарушался — все искали прохлады.

2-й и 4-й отсеки, аккумуляторные и одновременно жилые, в надводном положении благодаря постоянному вентилированию довольно терпимые, но в подводном положении они необитаемы. Там всё выделяет тепло — прежде всего аккумуляторная батарея. Тогда ещё не было системы водяного охлаждения электролита и после зарядки в этих отсеках под ногами живущих в них находились «аккумуляторы теплоты» весом по 1,5 сотни тонн с температурой свыше +40 гр. С. Другими источниками тепла в этих двух отсеках были приборы сжигания водорода, выделяемого батареей. Двадцать два таких прибора в каждом отсеке размером с хлебницу имели температуру даже выше, чем батарея. Кроме того, тут выделяли тепло регенерационные установки для поглощения углекислого газа из атмосферы отсека и выделения кислорода.

Во 2-м отсеке особенно страдали акустики на посту гидроакустического наблюдения и связи, где им приходилось нести круглосуточную вахту. З добавляли тепла и свои работающие приборы.

В 4-м отсеке, кроме аккумуляторной батареи, находился камбуз. Там почти постоянно в работе были котлы для приготовления пищи, которые насыщяли воздух теплом, специфической влагой и запахами. В надводном положении в этом отсеке вполне сносно было находиться, так как через него «просасывался» свежий забортный воздух для работы дизелей в соседнем пятом отсеке. Но в подводном положении долго находиться там было трудно.

В дизельном — 5-ом отсеке — после остановки дизелей и герметизации отсека (в подводном положении) температура в первые часы после погружения поднималась до +70 градусов. Он становился пригодным для проживания только через 6-12 часов после погружения. И тогда 6-8 мотористов, забрав матрацы из других отсеков, устраивались на крышках дизелей, а также между правым и средним дизелями. Естественно, при работе дизелей из-за грохота отдыхать там было невозможно.

В 6-м отсеке из трёх главных гребных моторов хотя бы один постоянно работал в режиме генератора и охлаждался вентилятором. Во время зарядки аккумуляторной батареи температура в отсеке поднималась до +40 градусов.

7-й отсек, кормовой торпедный — жилой отсек на 17 коек. В нем торпеды находились только в четырёх торпедных аппаратах. Обнако, отсек концевой, плохо вентилировался, в нём было много работающих механизмов и о комфорте по температуре говорить не приходилось.

Через определённое время нахождения подводной лодки в море каждый отсек  имел свой устойчивый запах. Кап. 1 ранга Е.Н. Шеховец запахам давал такую характеристику: «7-й — свинарника. От подгнивших овощей, которые там хранятся, и от бздели, источником которой являются люди, ибо что такое 104 м. куб, (таков его объём)? Это небольшая 2-х комнатная квартира общей площадью 40 кв.м. при потолках 2,6м. И в ней находится до 18 человек. 6-й — комбинированный запах масел, красок и озона от перенасыщения отсека электрооборудованием. 5-й — запах машинного отделения — соляр, гарь. 4-й — запах пищи, несвежий застарелый. 3-й Центральный пост — пожалуй, трудно выделить что-то характерное, может чуточку пованивает фекалиями, — в отсеке расположен гальюн. 2-й - запах электролита, немного кисловатый, немного горьковатый, в общем — характерный. И только первый отсек ничем не пахнет». Представили, почувствовали … ? Пойдем дальше.

В море подводники находились в разовой одежде, которую совсем недавно приняли на снабжение. Разовое бельё включало: безрукавку, трусы с кармашком, сандалии («с дырками») на босу ногу. На шее разовое полотенце. Положены были ещё разовый платок и разовые носки. Но платок был в буквальном смысле разовый, хотя, как и весь комплект белья, выдавался на 10 суток. Надо отметить, что разовая одежда была весьма практичной и удобной. Это бельё не подлежало стирке, после носки шло в ветошь, которой на лодке никогда не хватало. Так что, когда мы видим «в документальных» фильмах подводников во время Карибского кризиса в кителях с золотыми погонами, верить этому нельзя. Все — от командира до матроса — были одеты в «разуху».

В результате, в подводном положении температура воздуха на отдельных боевых постах (гидроакустиков, электриков, мотористов) доходила до 50-60 градусов. Всё это приводило к выходу из строя материальной части, снижению сопротивления изоляции антенных устройств, засоливанию водяных холодильников, разгерметизации забортных отверстий и кабельных вводов и др., а также к тепловым ударам и обморокам у подводников. Ограниченные запасы пресной воды не позволяли выдавать более 250 граммов воды в сутки на человека, и это в условиях сильнейшего потоотделения и обезвоживания организма. Невозможность смыть пот и грязь привели к 100% заболеванию личного состава потницей в особо тяжелой, гнойной форме [Карибский кризис. Противостояние]. Правда, чтобы хоть немного освежиться, морякам разрешали принимать душ в 5-м отсеке, используя забортную воду и специальное мыло.

Особенно трудно было заряжать аккумуляторную батарею на Б-130. Как вспоминал командир электромеханической боевой части кап. 1 ранга в запасе В.И. Паршин: «При всплытиях и попытках подзарядки аккумуляторной батареи в ночное время из-за высокой температуры забортной воды и воздуха температура электролита батареи очень быстро достигала предельных норм, при которых зарядку необходимо прерывать или проводить меньшим током более длительное время, которого нам и так не хватало из-за большой насыщенности американских ПЛО. Ёмкость заряженной батареи же очень быстро снижалась из-за её большого срока службы, а это в свою очередь сильно ограничивало возможности нашего маневрирования и скрытности» [Шигин Над бездной].

Перечисленные обстоятельства, как уже отмечалось выше, требовали частых всплытий подводной лодки хотя-бы на перископную глубину для того, чтобы принять сигналы управления, подзарядить аккумуляторную батарею, провентелировать отсеки, пополнить запасы воздуха высокого давления. Частые всплытия рано или поздно должны были закончиться обнаружением лодки, активизировавшимися силами противолодочной войны ВМС США. Так оно и произошло. По американским данным [Сайт Архив Национальной Безопасности Хронология] в среду, 24 октября в 15:00 по Гринвичу (местное время 11:00, московское — 19:00): самолёт Р-5М «Марлин» обнаруживает выдвижные устройства подводной лодки к югу от Бермудских островов (26.49N, 67.26W), а затем идентифицирует её как советскую подводную лодку класса «Foxstrot». Особо отметим, обнаружил днем. Судя по всему, лодка всплыла в надводное положение, поскольку её удалось идентифицировать. Контакту присваивается номер «С-18» (о нём мы уже упоминали выше). Командующий силами противолодочной войны на Атлантике ВМС США после этого направляет в район обнаружения авиационную тактическую целевую группу 81.5 и запрашивает дополнительные полёты патрульных самолётов, чтобы найти подводную лодку. Количество направленных самолетов нам установить не удалось, но явно «работал» не один самолет. Однако слежение за «С-18» установить не удалось. Ведь, как известно, обнаружить подводную лодку — это одно дело и совсем другое дело — установить за ней непрерывное слежение. Цель же американцев состояла в том, чтобы, как приказал их перезидент: «уделить главное внимание слежению за подводными лодками и принять все необходимые меры безопасности, чтобы защитить наши авианосцы и другие корабли». Кап. 2 ранга Н.А. Шумков и его экипаж в этой первой схватке одержал победу над превосходящими силами противника. Лодку они потеряли.

Позже выяснится, что американские моряки не случайно в эти часы предпринимали экстраординарные меры для поиска советской подводной лодки. Дело в том, что их патрульные самолёты и надводные корабли вели наблюдение за двумя советскими сухогрузами «Юрий Гагарин» и «Кимовск». (Обратим внимание — Ю.А. Гагарин только год назад совершил свой первый в мире полёт в космос, а судно с его именем уже бороздит просторы Мирового океана! Тоже характерная черта «той эпохи», когда Советский Союз всеми возможными средствами стремился зафиксировать свой статус мировой державы). Эти суда приближались к внешней границе линии карантина и уже находились приблизительно в двадцати милях от предполагаемой лодки — одно судно к востоку от неё, а другое — к западу. В ближайшем окружении американского президента считали, что сухогрузы преодолевают линию карантина на принципе силы — при поддержке своей субмарины, готовой в любой момент их защитить своим оружием. Командир АПУГ «Браво» (CTG 136.2) имел самое строгое указание не «допустить вмешательства подводной лодки в ситуацию» и вместе с другими боевыми кораблями не пропустить суда через линию карантина без досмотра.

Приходится в очередной раз удивляться. Как же по разному противники воспринимают действия друг друга. В данном случае на тактическом уровне одни получили задачу прекратить движение и заниматься разведкой противника, а другие те же действия вопринимают, как силовую поддержку возможного прорыва судов. В этом конкретном случае ошибались американцы и поэтому могли натворить много бед. Однако ошибались они не случайно, а потому, что на военно-политическом уровне шла своя игра.

Ни командир АПУГ, ни, тем более, командир советской подводной лодки, не могли знать, что, как только 24 октября в 10:00 режим карантина (морской блокады) был установлен, утром находившегося в Москве президента американской корпорации «Вустингхаус Инкорпорейшнл» Вильяма И. Кнокса пригласил Н.С.Хрущев. На этой встрече он заявил, что остановка и обыск советских торговых судов в открытом море «будет считаться пиратством» и что, «если США поступят таким образом, он прикажет своим подводным лодкам потопить американские военные корабли». Это заявление ещё больше накалило обстановку в Вашингтоне. Таким образом, на «карточный стол» открыто был брошен ещё один, может быть последний, козырь — подводные лодки. Одновременно этим разговором Советский Союз полуофициально предупредил США, что его подводные лодки действительно развернуты вблизи линии карантина. Таким образом, была потеряна стратегическая и оперативная скрытность применения подводных лодок в конфликте. В результате, у американцев отпали всякие сомнения в присутствии советских подводных лодок у линии карантина. Где конкретно, сколько и какие, какое они несут оружие, как им приказано действовать — вопросы, на которые у американского руководства в тот момент не было ответов. И вопросы эти были мучительными, прежде всего, для политического руководства. Перед ВМС была поставлена задача приложить все силы, чтобы обнаружить подводные лодки и не допустить сопровождения ими судов, пересекающих линию карантина. Для советских же подводников ситуация стала подобной той, когда вызывают огонь на себя. Все имеемые противолодочные силы накинулись на них. Сохранение скрытности «ведения разведки в назначенном районе» в таких условиях стало невыполнимой задачей. После похода командиры подводных лодок будут недоумевать, почему же с 24 октября так активизировались противолодочные силы. Потому и активизировались, что теперь они получили точную информацию и от советского руководителя, в том числе, о наличии подводных лодок в Саргассовом море, а от своего президента получили категорическое указание обнаружить и установить слежение за ними.

Ещё раз повторимся, что 24 октября в Овальном кабинете Дж. Кеннеди собрался на свое заседание Исполком Совета национальной безопасности, на котором обсуждался вопрос недопущения «вмешательства в ситуацию советских подводных лодок». Роберт Кеннеди позже писал об этом заседании: «Я думаю, что эти несколько минут стали тяжелым временем для президента. Был ли мир на грани уничтожения? Было ли это нашим грехом? Ошибкой? Можно ли было что-то сделать еще? Или ничего не делать?... Я слышал, как президент сказал: «Можем ли мы избежать этой первой встречи с русской подводной лодкой? Всё, только бы не это!». Эх, знал бы кап. 2 ранга Н.А. Шумков о том, какой сильный эффект произвел в тот момент на самого президента США! Или главнокомандующий ВМФ С.Г. Горшков! Или Н.С. Хрущев!

Дж. Кеннеди не хотелось первым нападать на советскую субмарину. Но Р. Макнамара указал на опасность отсрочки нападения на подлодку и предложил рассмотреть вариант действий, позволяющий «оказать давление на субмарину, чтоб выдавить её из этого района угрозой потенциального уничтожения». Так что флот был готов атаковать лодку в случае, если она не подчинится «выдавливанию». Пока шло заседание, директор ЦРУ Дж. Маккоун получил и озвучил новую информацию: «Нам поступили предварительные донесения, которые, похоже, свидетельствуют, что некоторые советские суда полностью заглушили двигательные установки». Услышав это, госсекретарь Дин Раск шепнул на ухо М. Банди: «Мы смотрели друг другу глаза в глаза, и, похоже, русские моргнули» [Язов, с.64].

На Острове Свободы тем временем обстановка только накалялась. Вся сходившаяся в Москву информация свидетельствовала, что удар авиации Соединенных Штатов по кубинским и советским объектам на Кубе, скорее всего, произойдет в ночь с 26 на 27 октября или с рассветом 27 октября 1962г.

Естественно, кап. 2 ранга Н.А. Шумков даже не догадывался об этом, поскольку не обладал необходимой информацией. Да и ситуация, как оказалось, была только фантазией операторов на командном пункте ВМС США, на командных пунктах советских и кубинских войск и в посольстве СССР в Вашингтоне. В реалности войну в данной ситуации никто не желал начинать — ни Дж. Кеннеди, ни Н.С. Хрущев. Вот такие неопределённости, недопонимание порождали страхи и могли привести к тому, что у кого-то не выдержали бы нервы.

В тот же день 24 октября в 21:19Z (местное время 17:19) два члена экипажа воздушного патруля эскадрильи противолодочной авиации «Дятел 9» («Дятел» — код эскадрильи VP 49 (LP); «9» — бортовой номер самолёта), вылетевшего с Бермуд, визуально заметили выдвижные устройства или перископ контакта «С-18» в точке с координатами 25.20N, 63.25W (через 6 часов после первого обнаружения). Лодка быстро погрузилась. Установить за ней слежение опять не удалось, но «охота» началась. И во второй раз подводникам удалось уйти и действовать скрытно более суток. Однако в четверг 25 октября в 23:11Z (по Гринвичу, местное время 19:11, московское — 03:11 26 октября) самолёт P-5M «Марлин» вновь обнаружил советскую подводную лодку, предположительно класса «Foxstrot», на поверхности в 350 милях к юго-западу от Бермудских островов. И в третий раз подводная лодка быстро погружается и уходит от преследования.

На карте обстановки этот контакт появляется только 26 октября на 08:00Q (местное время), причём в двух разных точках, что означает наличие пока ещё неопределённости относительно истинного места вновь обнаруженного объекта. А тем временем, в 14:00Q (18:00Z по Гринвичу) очередной противолодочный самолёт сначала устанавливает потерянный контакт «С-18» с помощью системы «Джули», а затем фотографирует, всплывшую на поверхность подводную лодку класса «Foxstrot», с бортовым номером 945. Именно такой бортовой номер имела тогда Б-130 Шумкова. Конечно же, в тот момент американцы этого не знали. Они видели только лодку и определили её класс, а, следовательно и типовые тактико-технические характеристики, но не более того. Они не знали: есть ли на ней ядерное оружие; в каком состоянии находится вооружение, техника и экипаж; что планирует предпринять командир лодки в самые ближайшие минуты и многое другое. Но ещё больше неизвестностей было у экипажа Шумкова. Неизвестность и неопределенность порождают страх, а у «страха глаза велики»…

Обнаружив самолёт, лодка вскоре погрузилась и опять сумела уклониться от противолодочных сил. Надводные корабли, самолеты и вертолеты во главе с «Эссексом» не смогли установить слежение за ней. Как видим, даже вся авианосная поисковая ударная группа (напомним, она имела 39 противолодочных самолетов и вертолетов и 4 корабля охранения), при поддержке базовой патрульной авиации, не справилась с задачей установить слежение за единственной подводной лодкой. С момента первого обнаружения прошло почти трое суток и каждый раз после обнаружения экипаж подводной лодки отрывался от преследования. Какие силы в данной тактической ситуации действовали эффективно, а какие нет? Чья тут заслуга и чья тут вина?

Тем не менее, на следующей штабной карте на 12:00Q неопределённости относительно класса подводной лодки уже нет, а рядом с контактом находится АПУГ во главе с авианосцем «Эссекс». Судя по новым координатам (см. карту), после первого обнаружения 24 октября контакт «С-18» переместился в восточном направлении примерно на 90 миль. Однако у нас нет сведений, как отреагировали аналитики штаба на то, что лодка перемещается не в направлении Кубы, а продвигается обратно. Что об этом факте докладывали политическому руководству страны.

Ещё более суток экипаж Шумкова уходил от преследователей. И всё-таки, в конце следующих суток — 27 октября в «чёрную субботу» — на контакт с нею вышли надводные корабли АПУГ «Браво» (CTG 136.2).

Как раз в тот день, когда Б-130 первый раз была обнаружена в надводном положении (26 октября по Москве), Н.С. Хрущев в очередном послании президенту Джону Кеннеди впервые официально признал размещение советских ракет на Кубе, заявив при этом, что они никогда не будут использованы против США. В послании советского руководителя содержалось предложение США гарантировать ненападение на Кубу и снять блокаду в обмен на вывоз с острова советского наступательного оружия. Американская сторона расценила это послание, как позитивный сигнал к урегулированию кризиса. Но это были только намерения.

Положение контакта «С-18» (Б-130) на карте обстановки на 12:00 пятницы 26 октября

Однако уже на следующий день в субботу 27 октября ситуация вновь резко обострилась. Около 11 часов утра руководству США стало известно, что самолет-разведчик U-2 «во время обычного полета по забору проб воздуха в результате навигационной ошибки» вторгся в воздушное пространство СССР в районе Чукотки. Ему на подмогу полетел американский истребитель, а в это время советские МиГи поднялись на перехват воздушного противника. К счастью, самолет-шпион смог вовремя покинуть советское воздушное пространство. Почти одновременно с этим пришла ещё одна страшная новость. В полдень 27 октября в небе над Кубой был сбит американский разведывательный самолет U-2, пилот майор Р. Андерсон погиб. Американцы знали, что у кубинской ПВО отсутствует необходимое ракетное вооружение для поражения высотных целей. Значит, решение на поражение самолета могло быть принято только в Москве, то есть Кремль решился на ведение военных действий. Американские военные потребовали немедленно начать бомбардировку позиций советских ракет на Кубе с одновременной высадкой на остров амфибийных сил. Позже окажется, что самолёт сбит в 10 часов 21 минуту (по местному времени) по приказу заместителя командующего Группой советских войск на Кубе генерал-лейтенанта авиации С.Н. Гречко расчетом 1-го дивизиона 507-го зенитно-ракетного полка майора И.М. Герченова. Но на этом трагические инциденты «черной субботы» не закончились. Как бы в подтверждение решимости советских и кубинских войск на Кубе действовать до конца, во второй половине дня зенитным огнём была обстреляна группа американских низколетящих самолетов-разведчиков F-8. Стреляли кубинские 37-мм зенитные пушки. Один из самолетов был подбит, однако ему удалось дотянуть до базы.

Надо отдать должное президенту Дж. Кеннеди, который в тот субботний день 27 октября 1962г. сохранил выдержку и не пошел на поводу у сторонников силового варианта действий против Кубы и Советского Союза. Кипели страсти и в Москве из-за того, что на Кубе было применено оружие.

После расширенного послеобеденного заседания Исполкома Совета национальной безопасности Дж. Кеннеди попросил остаться в своем кабинете нескольких своих самых близких помощников: Р. Кеннеди, Макнамару, Банди, Раска, Томпсона и Соренсена. После недолгого обсуждения была выработана новая линия поведения. На письмо Хрущева был составлен официальный ответ, однако через советского посла А.Ф. Добрынина в Москву передавалось устное послание-ультиматум: если ракеты не будут убраны с Кубы, США предпримут военную акцию; если они будут убраны, Вашингтон готов дать обязательство не вторгаться на Кубу. Более того, по предложению Дина Раска в качестве обязательств американской стороны, в случае вывода советских ракет, был включен пункт о том, что ракеты «Юпитер» будут выведены с территории Турции после разрешения кризиса.

Передать устное послание советскому послу было поручено брату президента —Роберту Кеннеди. По воспоминаниям последнего, он дал советской стороне сутки на размышление.

28 октября советское руководство приняло решение дать положительный ответ на американские предложения. В условиях жесточайшего цейтнота не было времени на передачу соответствующего заявления правительства по традиционным дипломатическим каналам. Поэтому заявление, в котором сообщалось, «что советское правительство отдало приказ демонтировать оружие, которые вы (США) называете наступательным, погрузить его на суда и вернуть его в СССР», было передано в 10 часов утра 28 октября по всесоюзному радио (московского времени). В ответ президент Кеннеди сделал короткое заявление по американскому телевидению, в котором выразил удовлетворение позицией СССР и высказался в пользу дальнейшего развития советско-американского диалога в конструктивном духе. Самая острая и опасная фаза кризиса в политической составляющей была преодолена. В тот же день министр обороны СССР издал директиву за №76665, в которой приказал демонтировать стартовые позиции ракет, а 51-ю ракетную дивизию в полном составе передислоцировать в Советский Союз. Однако, несмотря на это, военное противостояние продолжалось и на Кубе, и вокруг неё. Запущенная военная машина продолжала работать.

Ещё раз подчеркнем, что советские подводники тогда не знали всех политических перепитий конфликта. Думаем, что и американские моряки знали только то, что передавалось средствами массовой информации. Иначе бы они не продолжали с упорством «гоняться» за подводными лодками. И те и другие продолжали выполнять поставленные задачи в условиях большой неопределённости.

Вернемся на сутки назад, чтобы последовательно изложить обстоятельстоятельства окончательного всплытия в надводное положение Б-130.

27 октября в 20:16Z (16:00 по местному времени) АПУГ во главе с авианосцем «Эссекс», во взаимодействии с противолодочными самолётами базовой патрульной авиации, наконец-то «уцепилась» за подводную лодку (контакт «C-18»), которая в тот момент в очередной раз находилась в надводном положении. И опять лодка быстро ушла на глубину. Момент погружения подводной лодки, когда рядом находятся надводные корабли и пытаются не упустить ее, весьма опасный. Н.А. Шумков при этом больше всего опасался таранного удара – либо спланированного, либо случайного.

В этот раз самолёты успешно передали слежение за лодкой надводным кораблям. Эсминцы теперь уже не теряли контакт, с погрузившейся и уклоняющейся от слежения, подводной лодкой в течение 48 часов. В ходе слежения они периодически сбрасывали «практические глубинные бомбы» (PDCs), подавая сигналы к всплытию. На лодке же в это время возникло несколько проблем и шла борьба не только за восстановление скрытности действий, но и за живучесть корабля. А следовательно и за жизнь.

Вот как об этом вспоминал (в 2011 году, будучи капитаном 1 ранга в отставке) начальник радиотехнической службы-командир боевой части связи подводной лодки каптиан-лейтенант А.Г. Чепрасов: «Убедившись в том, что контакт с лодкой удерживается надёжно, один из кораблей приблизился к месту нахождения лодки, прошёл над ней несколько раз и стал сбрасывать на неё взрывные патроны. Мы знали о наличии на вооружении надводных кораблей противника противолодочных реактивных бомбомётов «Хеджехог», торпед и мин. Знали о существовании сигнальных взрывных патронов (на самом же деле, как мы видим, это были не взрывные патроны, а практические глубинные бомбы — авт.). Но мы никогда не слышали реально их взрывов в море. Поэтому, услышав подводные взрывы, мы стали гадать, что это взрывается — сигнальные патроны или глубинные бомбы. Если сигнальные патроны, то мы ещё попробуем оторваться. Если же это глубинные бомбы, то надо готовиться к бою. На этот момент командир не знал, началась ли война с Америкой или нет. Командир объявил боевую тревогу. Свободные от вахты моряки заняли свои боевые посты. В полной боевой готовности в ожидании следующей команды замерли моряки у торпедного аппарата стрельбы ТАС-5 «Ленинград» и у торпедных аппаратов. А ведь в одном из них находилась торпеда с ЯБЧ (удивительное совпадение: именно в эти дни годом ранее — 23 и 27 октября — экипаж под командованием Н.А. Шумкова дважды фактически применил две торпеды с ядерной боевой у архипелага Новая Земля — авт.). Если первыми бой начнём мы, то эту торпеду мы воткнём в самую крупную цель. И тогда мы будем виновны в развязывании 3-й мировой ракетно-ядерной войны.

Если первыми бой начнут американцы, то мы не успеем выпустить ни одной торпеды, так как будем потоплены. Груз ответственности за принятие решения навалился на командира. Командир выжидает, что будет дальше. Мы считаем подводные взрывы и следим за их мощностью. Один, второй, третий ...пятый ...десятый ...сотый ...сто шестьдесят седьмой. Мощность взрыва у всех мала, хотя их отлично слышат все находящиеся в лодке. Несколько взрывных патронов упало прямо на корпус лодки, но серьёзных повреждений они не причинили. Мы с облегчением вздохнули — значит, не бомбят, ещё не война. Как мы поняли, сбрасыванием сигнальных взрывных патронов нас принуждали к всплытию. Но мы не собирались всплывать. У нас ещё были ресурсы хода и надежда оторваться от преследования. И мы уклонялись» [Чепрасов].

Подчеркнём важную информацию о том, что после первого обнаружения до установления постоянного слежения за подводной лодкой прошло более трёх суток. Для её вторичного поиска и преследования непрерывно действовали тактическая группа надводных кораблей, АПУГ «Браво» и несколько самолётов базовой патрульной авиации. Указания на их действия поступали от самых высоких политических и военных инстанций страны.

С 28 октября американским командованием была изменена первоначальная линия «карантина». До этого дня она представляла собой четверть окружности ориентированную на восток (см. выше карту обстановки за 26 октября), теперь же она приобрела форму «грецкого ореха», окружая Кубу со всех сторон (кругом враги?!). Протяжённость контролируемой линии «карантина» увеличилась в несколько раз и потребовала дополнительных усилий, прежде всего, базовой патрульной авиации. Линия, контролируемая надводными кораблями, становилась меньшей. В течение следующих суток эсминцы с внешней стороны «грецкого ореха» были отведены на запад на 120-200 миль — на новую дополнительную линию вдоль Багамских островов (см. ниже карту обстановки за 31 октября в разделе о поиске и преследовании Б-31 Дубивко). Между внешней и внутренней линиями «карантина» маневрировала в назначенном районе мощная АПУГ «Альфа», готовая в любой момент выдвинуться на угрожаемое направление. Группа «Браво» была занята слежением за Б-130. Таким образом, к востоку от Кубы были, по-существу, образованы два противолодочных рубежа.

Перед тем, как на контакт «С-18» вышли надводные корабли, подводная лодка в очередной раз находилась на перископной глубине, заряжая свою изрядно потрёпанную аккумуляторную батарею и принимая сигналы боевого управления. Далее снова обратимся к воспоминаниям Н.А. Шумкова: «Когда капитан-лейтенант Паршин доложил мне, что вышли из строя все три дизеля, я поначалу не поверил. Но это оказалось правдой. Треснули зубья шестерён приводов передних фронтов левого и правого дизелей, а на среднем поломалась арматура. Докладывает акустик: «Слышу шум винтов!». Причем сразу с четырех направлений. Дал команду на срочное погружение. Едва погрузились на 20 метров — над нашими головами шум винтов, который безо всяких акустических средств услышал каждый член экипажа. Потом раздались взрывы трех глубинных гранат. По международному своду, это сигнал к немедленному всплытию. Одна из гранат взорвалась прямо на палубе Б-130. Стальной корпус зазвенел. Впечатление такое, что нас начали атаковать настоящими глубинными бомбами. А это война!

Уходим на глубину. Как назло, заклинило носовые горизонтальные рули. Теплая забортная вода видно «растопила» смазку и их заклинило. Резко стал расти дифферент на нос. Боцман поставил кормовые рули «на всплытие». И если бы я мог дать приличную подводную скорость, то быстро бы выровнялись. Но севшие аккумуляторы позволяли выжать максимум 2 узла. На глубине 150 метров, наконец, отвалились носовые рули. И снова ЧП! Мы на глубине 160 метров, а из шестого отсека доклад: «Поступает вода!».Там в трубопроводе охлаждения электромоторов образовалась микротрещина. Вода в систему охлаждения поступает из-за борта. На глубине 160 метров через микротрещину вода врывалась в отсек под большим давлением, образуя клубы густого пара. Ещё 2-3 минуты — и вода попала бы на электромоторы. А там — замыкание, пожар и нам крышка. Слава Богу, матрос, который нёс вахту в отсеке, оказался находчивым и расторопным. К сожалению, фамилии его не помню. Он перекрыл клапан подачи забортной воды. Пока мы бултыхались на глубине и боролись за свою жизнь, американцы взяли Б-130 в клещи. Эсминцы выстроились над лодкой прямоугольником: по носу — один, два — по бортам, а четвертый — за кормой. Этот последний работает по нам гидроакустической станцией в активном режиме. Все четыре корабля отлично знали наше место. Тогда, в дни Карибского кризиса, американцы стали применять новинку: погружаемые гидроакустические станции. Эти ГАС противолодочные корабли могут опускать на большую глубину, за слой температурного скачка, и таким образом обнаруживать подводные лодки с большей эффективностью, чем обычные. Особливо, если противник находится в таком жалком состоянии, как наша Б-130» [Из воспоминаний бывшего командира подводной лодки «Б-130» капитана 1-го ранга в отставке Шумкова Николая Александровича о Кубинском походе корабля. — Операция «Кама». - Розин Александр. Советский флот в «Карибском кризисе»].

Таким образом, из представленных воспоминаний следует, что все три дизеля на подводной лодке вышли из строя 27 октября, а не 25 октября, как указывается во многих ивестных публикациях.

К тому времени экипаж подводной лодки был измотан частыми всплытиями и погружениями, а также высокой температурой в отсеках, предельным содержанием углекислого газа, недостатком пресной воды. Вот как о состоянии «ушей корабля» -акустиков вспоминал флагманский специалист радиотехнической службы (РТС) бригады В.П. Сенин, находившийся тогда в звании инженер-капитан-лейтенанта на ПЛ Б-130 (в будущем контр-адмирал): «Гидроакустическую вахту на шумопеленгаторной станции МГ-10 и гидроакустической станции МГ-13 по полчаса мы несли впятером (три штатных гидроакустика, начальник РТС ПЛ капитан-лейтенант Чепрасов и я, флагманский РТС бригады). Чтобы у нас не было теплового удара, нам на получасовую вахту выдавали поллитра воды, по температуре и вкусу похожую на мочу. Несмотря на это, гидроакустическая вахта неслась непрерывно, положение преследующих нас эсминцев непрерывно фиксировалось в вахтенный гидроакустический журнал, хотя он и был обильно залит нашим потом…» [Карибский кризим. Воспоминания, ч.9 и Батаршев]. Отсюда следует, что не только мотористам у дизелей было «жарко», но и гидроакустикам во втором отсеке было не легче.

Ещё около 48 часов лодка «ползла» в глубине на электромоторах, и только вечером в понедельник 29 октября в 23:10Z (19:10 местного времени, ближе к ночи) вынуждена была всплыть в точке с координатами 24.08N, 61.20W. Её сразу же взяли в «Колесо» американские эсминцы во главе с эсминцем «Кепплер» из состава АПУГ «Браво» (это были эсминцы: «Кепплер», «Бленди», «Берри» и «Чарльз Э. Сперри»). «Колесо» — широко применямый способ слежения надводными кораблями за подводной лодкой. (Подробнее о нём см. ниже анализ обнаружения и слежения за Б-36). Авианосец маневрировал на значительном удалении от кораблей, очевидно, в целях обеспечения полётов своей авиации и собственной безопасности. Лодка находилась в надводном положении около 7 часов до 06:22Z 30 октября (02:22 местного времени), после чего, под покровом глубокой ночи, снова погрузилась. Однако два эсминца и противолодочные самолёты не упустили её, поддерживая гидроакустический контакт и контакт с помощью магнитометров. В течение 18 часов субмарина применяла различные тактические приёмы: изменение курса, глубины, применение имитационных патронов, зависание на глубине без хода. Несмотря на это, уйти не удалось.

В среду 31 октября в 00:00Z командир АПУГ «Браво» (CTG 136.2) доносил, что «С-18» всплыла в точке с координатами 25.27N, 60.17W, «показала» свой номер 945 и заявила, что в помощи не нуждается. Это всплытие рекомендованным курсом на восток было окончательным. В дальнейшем попыток отрыва уже не предпринималось. Американские источники отмечают, что решающую роль в том, что лодка не ушла от преследователей 30-31 октября сыграл эсминец «Бленди» под командованием коммандера Эдварда Г. Келли. [Сайт Архив Национальной Безопасности, док.27 и 28].

Таким образом, по нашим расчётам, Б-130 вынужденно всплыла окончательно в надводное положение лишь через шесть с половиной суток с момента первого обнаружения. За это время она пять раз! смогла оторваться от преследования самолётами и надводными кораблями и только на шестой раз, из-за авариии дизелей, вынуждена была всплыть в надводное положение на виду у надводных кораблей. Более 72 часов противолодочные силы АПУГ «Браво» и самолёты базовой патрульной авиации вели поиск лодки, обнаруживая, теряя и восстанавливая контакт. Шесть с половиной суток испытаний, шесть с половиной суток неимоверного напряжения сил для того, чтобы при ограниченных возможностях нахождения в подводном положении, в ограниченном «районе для ведения разведки», уйти от превосходящих противолодчных сил противника. И вот теперь приходилось смириться со своим положением «надводного корабля».

После всплытия через некоторое время на подводную лодку пришёл ответ на радиограмму о вынужденном всплытии в окружении американских кораблей. Главный штаб ВМФ давал указания по организации борьбы за живучесть, передали также, что к Б-130 идёт спасательное судно, с которым лодка должна была встретиться в районе Азорских островов. О спасательном судне, которое помогало Б-130 вернуться в базу, в публикациях сведения самые разные и не точные. Мы считаем, что это могли быть спасательные суда Северного флота пр.527 МБ-21 (с 1966г. — СС-21) или однотипное судно МБ-23, которые к тому времени были в составе флота. Первое представлено на фото.

Б-130 после всплытия, слева Н.А. Шумков, внизу ЭМ «Бленди» и Эдвард Г. Келли

На исправленном среднем дизеле повреждённая субмарина медленно, трехузловым ходом, в сопровождении американских кораблей, направилась на северо-восток. По мере продвижения в этом направлении американские корабли последовательно покидали лодку. Сначала ушел один корабль, потом другой и так далее. Спасательное судно встретили в назначенной точке и с его помощью пошли домой. Для устранения неисправностей дизелей правого и левого бортов необходимо было иметь новые шестерни, которые в состав бортового ЗИПа (запасного имущества) не входили. Кроме того, как оказалось позже, этих шестерён не было даже на складах Северного флота. Новые шестерни лодка получила с завода-изготовителя лишь через полгода после возвращения в базу. Более того, выяснилось, что все шестерни, поставляемые на лодки, оказались с браком. Когда их проверили светоскопией, то обнаружили массу микротрещин на зубьях. Таким образом можно утверждать, что свою негативную лепту в исход похода Б-130 на Кубу внес и Коломенский тепловозостроительный завод, поставлявший тогда этот брак.

Завершая анализ действий ПЛ Б-130 приведём ещё одну цитату из воспоминаний Н.А. Шумкова: «Американцы проводили нас до 60-го меридиана, который Кеннеди определил как «рубеж выдворения» советских подводников. На прощанье с «Берри» (сопровождавший эсминец – авт.) просемафорили почему-то по-украински — «До побачення!» Однако через год я снова туда вернулся — на атомном ракетоносце К-90 (атомная подводная лодка пр.675 с крылатыми ракетами оперативно-тактического назначения К-90 под командованием кап. 1 ранга Н.А. Шумкова совершит свой первый поход в Саргассово море не через год, а в 1967г. — авт.). А потом ещё... Холодная война на морях только разворачивалась.

В районе Азорских островов нас встретило спасательное судно, направленное нам в помощь, и после нескольких неудачных попыток в связи с разыгравшимся штормом, наконец, взяло на буксир. На всём протяжении пути от места всплытия до Фареро-Исландского рубежа нас сопровождал американский эсминец «Кэпплер». На прощание он поднял флаги «Счастливого пути» и лёг на обратный курс, передав эстафету сопровождения английскому кораблю. Стало холодать. Чувствовался северный ветер. Хорошо, что боцман перед этим походом не сдал на береговой склад тёплую верхнюю одежду, как это требовалось сделать по указанию сверху. Иначе бы вся верхняя вахта замёрзла» [ШумковРозин].

Спасательное судно Северного флота  МБ-21 (с 1966г. — СС-21)

К словам командира подводной лодки добавим — насколько нам известно, «рубеж выдворения» советских подводников в Карибском кризисе не назначался. Думаем, что тогда у американских политиков и военных не было даже мысли «выдворять» советских моряков из международных вод. Они сами опасались за свои корабли и за то, что смогут удержать линию «карантина» при наличии вблизи от неё советских подводных лодок. И это при том, что тогда американское руководство на всех уровнях власти не имело информации о наличии на лодках торпед с ядерными боезарядами. Нам кажется, что объяви своевременно советское руководство о том, что на Кубу с дружественным визитом идут четыре дизельные подводные лодки, никакие силы обеспечения «карантина» воспрепятствовать бы этому не смогли. Запрещённого к ввозу наступательного оружия на подводных лодках не было. Но в целом политическая ситуация на тот момент была весьма сложная, чтобы включать в игру такие тонкости информационного противоборства. Бригаду подводных лодок сами советские руководители решили остановить, а затем и вернуть в свою базу.

В губу Сайда Б-130 зашла своим ходом 7 декабря 1962г. Однако у пирса никто её не встречал. Таким было отношение командования к подводникам, находившимся в тяжёлом плавании в течение 68 суток. Затем последовали разбирательства причин потери скрытности и выхода из строя дизелей.

Заслуженный и уважаемый подводниками командир подводной лодки кап. 1 ранга Н.А. Шумков завершит военную службу в Главном штабе ВМФ. Неоднократно выдержанно, достаточно правдиво, самокритично и скромно будет рассказывать журналистам о перепитиях похода. В конце жизни свои шинель, китель, фотографии, кассету с записью воспоминаний передаст Березовскому краеведческому музею по месту рождения.

Однако вернёмся в октябрьские дни 1962г. в Атлантический океан. В течение 26 и 27 октября подхода советских судов в зону карантина не было. С 28 октября к линии «карантина» должны были подойти танкер «Грозный» и теплоход «Беловодск», а с 31 октября по 11 ноября ещё 6 судов. На них не было запрещённых грузов и проследовали они к месту назначения без досмотра на линии «карантина». А где же находились в это время остальные три подводные лодки?

Ещё раз отметим, что 23 октября все четыре подводные лодки получили приказание прекратить переход к новому месту базирования и занять назначенные районы ведения разведки, что и было выполнено.

Далее проанализируем действия ПЛ Б-59 под командованием кап. 2 ранга В.Г. Савицкого.